"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

Афоня, и Груня с Клавой - тоже за домом и ребятами Авдотьи присмотрите,
спасибо скажу... Если бы хоть пару грядок в ее огороде засадить...
Еще прошлой весной засадить две грядки - дольше говорить, чем делать. А
сейчас - задача почти неразрешимая. Однако Виктор ответил кратко и твердо:
- Сделаем. Может, и чуть побольше осилим.
Почти три недели ничего не слышали об Авдотье. Даже думать перестали о
том, сможет ли она благополучно миновать все вражеские кордоны, которые
окажутся на ее пути к дому. Но она пришла. Глубокой ночью пришла. Заглянула
в свою хату, убедилась, что дети мирно посапывают на еще теплой печи и,
сразу обессилев, опустилась на табуретку, заплакала облегченно, благодаря
неизвестно кого. И вовсе растрогалась, и вовсе прониклась благодарностью к
односельчанам, когда увидела поленницу дров, прижавшуюся к стене хаты, и три
грядки, нежно зеленевшие в огороде.
Помолодевшей и даже похорошевшей выглядела Авдотья, когда, одетая во
все лучшее, что имела, поспешила к колодцу, навстречу идущей к нему Груне.
Вся светилась радостью и благодарностью, а вот слов подходящих, которые
смогли бы передать то, что переполняло ее душу, таких слов не нашла. Только
и сказала, светясь улыбкой:
- Здравствуй, Груня.
Та, похоже, не удивилась ее появлению, только мельком глянула и
ответила, опуская ведро в колодец:
- Теперь, когда бы я к тебе в дом ни заглянула, чтобы там всегда был
такой порядок, как сейчас. Поняла? Чуть что - при всем народе так ославлю,
что враз и вовсе слиняешь.
В другое время Авдотья скорее всего налилась бы обидой и немедленно
убежала домой, чтобы в каком закутке нареветься всласть. Сегодня же она
только согласно закипала: дескать, исполню, все исполню, как ты наказываешь.
А еще немного погодя у колодца толпились уже почти все бабы деревни и
слушали, слушали не перебивая, не звякая ведрами, даже не охая. Хотя им,
которые за эти месяцы испили много невероятно горького, все, рассказанное
Авдотьей, было уже ведомо. И то, что все деревни, как и Слепыши, ограблены
фашистами начисто, и то, что стонет сама земля, волею военной судьбы
оказавшаяся под вражеским сапогом.
Плачущим голосом поведала Авдотья, что во многих деревнях десятки людей
убиты врагом; есть и такие деревни, где ни одного жителя, ни одной хаты не
уцелело, где даже печи все разрушены, кирпичным крошевом стали.
Выходит, Слепыши еще сравнительно дешево отделались: здесь фашистами
убиты только Демша и дед Евдоким, да восемь человек за зиму от голода и
болезней умерли.
- Вот какое нам счастье выпало, если только с нашей колокольни
глядеть, - так закончила Авдотья свой рассказ, помолчала и вдруг сказала с
несвойственной ей ранее решительностью: - Что меня касается, то пропади
пропадом оно, такое счастье!
Самое же главное Авдотья приберегла напоследок, приберегла для Нюськи.
Зазвала ее к себе во двор, достала из-за поленницы банку консервов:
- Тебе, не обидь, прими.
- Гляди-ка, мясные. Неужели на кражу осмелилась? Такое богатство никто
сам запросто не отдаст.
- Не крала я, в танке их взяла. В болоте он завяз. За Степанковым. Ну,
куда мы по клюкву ходим... Пустой возвращалась, думала, хоть ягодкой