"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

поднатужившись, вскоре сокрушили свой ледяной панцирь и резво побежали к
морю, неся в своих мутных волнах прошлогодние листья, мусор, гниющие стволы
деревьев и трупы людей. Если трупы местных жителей иногда вылавливали и
предавали земле, то фашистов при малейшей возможности раздевали до нитки:
как известно, голые друг на друга похожи, их национальность не так-то просто
распознать. А кому охота, чтобы около его деревни фашисты обнаружили труп
солдата вермахта? Вот и спешили его, раздетого, оттолкнуть от берега, в душе
молили речку побыстрее и подальше утащить его.
Часто в эту весну речки и реки несли трупы. Даже тот ручеек, через
который у Слепышей был переброшен мостик. Невольно думалось, что в минувшую
зиму многие тайком на оккупантов успешно охотились.
Самое же радостное - начала оживать земля: зазеленела первой травой,
выстрелила подснежниками. Значит, скоро появятся щавель, крапива и многое
другое, из чего можно сварить похлебку. Ведь с первых чисел марта голодать
по-настоящему начали; ну, как было не ликовать, если до солнечных дней
дожили?
Не все дожили. Авдотья, например, двух младших похоронила. А на
остальных, когда они на солнышко выползали, глядеть страшно было: опухшие от
голода, с глазами большими и полными взрослой тоски. Односельчане, как
только глянули на них, кто и что мог притащили Авдотье. Та низко кланялась,
беззвучно плакала, но приношения принимала: не для себя, для детей брала.
Только много ли человек дать может, если и у него в доме от голода все
мыши передохли?
Вскоре Авдотья, перекинув через плечо лямку самодельной холщовой сумки,
пришла к Василию Ивановичу. Остановилась у порога и сказала:
- Пошла я... Сколько ноженьки выдержат, столько ходить и буду. Может,
не всех до последней крохи обобрали... Одна к тебе просьба: как ты есть
власть теперешняя, досмотри за ребятами моими.
И замолчала, решительно и упорно сжав губы в бесцветную полоску. Потом
поклонилась в пояс и пошла. Она, казалось, не слышала того, что Василий
Иванович звал ее, велел подождать хоть несколько минут, пока изготовят для
нее соответствующий документ. Только у леса догнал ее Афоня и почти насильно
всунул в безвольные пальцы бумажку, которая свидетельствовала о том, что
Авдотья является жительницей деревни Слепыши и следует с разрешения
господина старосты указанной деревни.
- Честное слово, Василий Иванович, не поняла Авдотья ничегошеньки.
Только и глянула на меня, как на пустое место. Мертвыми глазами глянула, -
доложил Афоня, вернувшись.
Ничего не ответил Василий Иванович. Да и что он мог сказать? Что не
только в семье Авдотьи зимой похозяйничала смерть? Что уже в трех домах
Слепышей ветер хозяином обосновался? Что от такой развеселой жизни у любого
человека запросто может окостенеть язык?
Авдотья ушла утром, когда солнце еще только намеревалось взглянуть на
Слепыши, а вечером Виктор доложил, не скрывая радости и удивления:
- А в доме Авдотьи сейчас Нюська за главную: моет, скребет, скоблит и с
ребятней воркует. По вашему указанию или сама додумалась?
Конечно, всего проще было сказать правду. Только, как считал Василий
Иванович, еще не настало время Нюське доброе имя создавать, и поэтому
ответил уклончиво:
- Не об этом сейчас должна болеть твоя голова. А вот если вы все - и