"Олег Селянкин. Казенный человек" - читать интересную книгу автора

все время подгоняемые угрозой возможного окружения.
Отряд Тименко, хотя ему первому и было приказано начать отход для
соединения с главными силами флотилии, скоро безнадежно отстал: и машины у
других кораблей были во много раз мощнее, чем у трофейных бронекатеров, и
волны, которые бежали за канонерскими лодками и настоящими бронекатерами,
были смертельно опасны для малюток Тименко; поэтому, чтобы не оказаться
перевернутыми, они и спешили убежать с пути настоящих боевых кораблей,
теряли часы, отстаиваясь в тихих заводях. Короче говоря, и сами точно не
заметили, когда вдруг оказались одни и меж берегов, где уже хозяйничали
фашисты. Тогда Тименко принял единственно правильное в его положении
решение: ясной ночью, когда воздух звенел от писка комариных туч, оба
бронекатера были затоплены в глухой старице, заросшей лилиями и кувшинками;
без пулеметов, с испорченными машинами затоплены?
Несколько минут молча постояли на берегу, обнажив головы, и пошли на
восток. Весь личный состав отряда, все одиннадцать человек.
Легло между ними и затопленными бронекатерами километров пять - Тименко
вдруг остановился, подождал, пока вокруг него сгрудились товарищи, и сказал
просто, обыденно, но с командирскими нотками в голосе:
- Как мне думается, мы должны не просто пробираться к своим, мы обязаны
еще и воевать. Не бездумно на фашистов бросаться, а посильное ломать. Другие
мнения есть? Прошу высказывать.
Ему ответили молчанием одобрения. Тогда он еще вопрос подкинул:
- А что для этого позарез нужно?
У них на всех было лишь два карабина и пистолет. Поэтому один из
матросов ответил без промедления:
- Оружие.
- Правильно! - словно обрадовался Тименко его догадливости. - Отсюда
вытекает и мой приказ: всем вооружиться за счет фашистов. Вооружиться - как
можно быстрее и лучше.
Потом, поспорив немного, решили, что в морской форме далеко не уйдешь,
что следует обязательно позаботиться и о собственной маскировке.
Приняли два этих решения - пошли вдоль тракта, где почти беспрерывно
надсадно гудели моторами многие немецкие грузовики. И к исходу второго дня
пути трофейными автоматами обзавелись все. Теперь, когда основательно
вооружились, заглянули в одну из деревенек, которую война пока миновала, и
сменяли фланелевки и шикарные клеши на самую обыкновенную одежду местных
селян - рубахи из домотканого полотна и основательно поношенные штаны и
пиджаки.
После этого шли почти две недели. И все это время военное счастье
сопутствовало им: ни разу фашисты их не засекли, ни разу в огненные клещи не
схватили. Но теперь с Тименко шли только восемь человек: те, фамилии которых
накрепко запомнили, но вслух не произносили, осели в деревушках, спрятались
от войны за бабьими подолами.
Остальные упрямо шли на восток. Изголодавшиеся, оборвавшиеся, усталые
до невозможности, но шли, обмениваясь только самыми необходимыми словами,
чтобы зря не транжирить остатки сил. И вдруг в полдень, когда даже в лесу,
казалось, нечем было дышать, вышли к опушке большой поляны, дальней кромкой
своей упиравшейся в Припять. Еще только приближались к поляне - услышали
человеческие голоса. Веселые, беззаботные.
Ползком подобрались к кустам ивняка, обступившим поляну, продрались меж