"Олег Селянкин. Жизнь, она и есть жизнь..." - читать интересную книгу автора

Олег Селянкин

ЖИЗНЬ, ОНА И ЕСТЬ ЖИЗНЬ...

1

С недавних пор лейтенант Манечкин Игорь Анемподистович стал бояться
писем из дому. Ждал их с нетерпением и одновременно боялся. Только потому,
что отец, которого, видимо, под корень рубанула гибель старшего сына -
Глеба, теперь в письмах обязательно сообщал о каждом знакомом, ушедшем на
фронт; с особой тщательностью выписывал имена тех, кто пал в боях с
фашистами, кто больше никогда не вернется в их районный городок Бродни.
Каждое такое письмо невольно заставляло думать о том, что смерть в этой
войне, как никогда в прошлом, жадна на человеческие жизни, что никто не
скажет даже приблизительно, сколько еще погибнет молодых парней и мужчин в
самом расцвете сил в борьбе с клятым врагом, пока придет победа.
Особенно больно было читать те строки отцовских писем, где он писал о
Глебе, погибшем во время боев в районе Вязьмы.
"Может, Игорек, тебе как кадровому командиру нашей родной Красной Армии
удастся узнать, где он похоронен? Ты, сынок, уж постарайся для семьи, не
поленись и дойди до какого там нужного генерала", - писал отец. И вообще в
каждом слове его пространного письма была боль за погибшего, искренняя
тревога за двух пока еще живых сыновей. Настолько огромна душевная боль
отца, что заглушала чувство реальности: "...дойди до какого там нужного
генерала..." Не может отец понять, не хочет понимать, что не только его сын
погиб в той кровавой мясорубке под Вязьмой, что у генералов сейчас поважнее
задачи, нежели розыск могилы иного солдата. Не знает и пока не узнает отец,
что частенько и мы, похоронив иного товарища, не сможем точно указать, где
это свершилось: очень часто еле приметные холмики земли оставляли мы на том
месте...
А в письме, которое пришло вчера, диким криком отец возопил, что и
самый младшенький - Ростиславушка! - ушел на войну, а в какие войска, на
какой фронт - неизвестно. И опять просьба, почти слезная: "...поспрашивай,
кого надо, найди братика и возьми его под свою командирскую руку".
Он понимал отца: в прошлом обыкновенный конюх, каких в их городке были
десятки, а теперь завхоз единственного конного двора, научившийся писать и
читать лишь к сорока годам и уже потому считавший себя счастливцем, хотел
своим сыновьям только большой судьбы, гордился, что все они имеют высшее
образование, - знай наших! - и вдруг война безжалостно вмешалась в его
мечты, начала сокрушать их.
Вот и было после получения этого письма у лейтенанта Манечкина
отвратительное настроение. А тут еще и работник наркомата, вручая ему
направление в новую часть, допустил величайшую бестактность, сказав на
полном серьезе:
- Лично я, окажись на вашем месте, обязательно подумал бы о смене
фамилии.
Обида, возмущение и сердечная боль, порожденная гибелью старшего брата,
сжали горло, и в ответ он только прохрипел:
- От старшего брата, который погиб, защищая Москву, отречься советуете?
С тех пор как состоялась эта короткая перепалка, минуло уже более трех