"Олег Селянкин. Жизнь, она и есть жизнь..." - читать интересную книгу автораОлег Селянкин
ЖИЗНЬ, ОНА И ЕСТЬ ЖИЗНЬ... 1 С недавних пор лейтенант Манечкин Игорь Анемподистович стал бояться писем из дому. Ждал их с нетерпением и одновременно боялся. Только потому, что отец, которого, видимо, под корень рубанула гибель старшего сына - Глеба, теперь в письмах обязательно сообщал о каждом знакомом, ушедшем на фронт; с особой тщательностью выписывал имена тех, кто пал в боях с фашистами, кто больше никогда не вернется в их районный городок Бродни. Каждое такое письмо невольно заставляло думать о том, что смерть в этой войне, как никогда в прошлом, жадна на человеческие жизни, что никто не скажет даже приблизительно, сколько еще погибнет молодых парней и мужчин в самом расцвете сил в борьбе с клятым врагом, пока придет победа. Особенно больно было читать те строки отцовских писем, где он писал о Глебе, погибшем во время боев в районе Вязьмы. "Может, Игорек, тебе как кадровому командиру нашей родной Красной Армии удастся узнать, где он похоронен? Ты, сынок, уж постарайся для семьи, не поленись и дойди до какого там нужного генерала", - писал отец. И вообще в каждом слове его пространного письма была боль за погибшего, искренняя тревога за двух пока еще живых сыновей. Настолько огромна душевная боль отца, что заглушала чувство реальности: "...дойди до какого там нужного генерала..." Не может отец понять, не хочет понимать, что не только его сын задачи, нежели розыск могилы иного солдата. Не знает и пока не узнает отец, что частенько и мы, похоронив иного товарища, не сможем точно указать, где это свершилось: очень часто еле приметные холмики земли оставляли мы на том месте... А в письме, которое пришло вчера, диким криком отец возопил, что и самый младшенький - Ростиславушка! - ушел на войну, а в какие войска, на какой фронт - неизвестно. И опять просьба, почти слезная: "...поспрашивай, кого надо, найди братика и возьми его под свою командирскую руку". Он понимал отца: в прошлом обыкновенный конюх, каких в их городке были десятки, а теперь завхоз единственного конного двора, научившийся писать и читать лишь к сорока годам и уже потому считавший себя счастливцем, хотел своим сыновьям только большой судьбы, гордился, что все они имеют высшее образование, - знай наших! - и вдруг война безжалостно вмешалась в его мечты, начала сокрушать их. Вот и было после получения этого письма у лейтенанта Манечкина отвратительное настроение. А тут еще и работник наркомата, вручая ему направление в новую часть, допустил величайшую бестактность, сказав на полном серьезе: - Лично я, окажись на вашем месте, обязательно подумал бы о смене фамилии. Обида, возмущение и сердечная боль, порожденная гибелью старшего брата, сжали горло, и в ответ он только прохрипел: - От старшего брата, который погиб, защищая Москву, отречься советуете? С тех пор как состоялась эта короткая перепалка, минуло уже более трех |
|
|