"Геннадий Семар. Снежка - речка чистая " - читать интересную книгу автора

Иван проснулся и узнал голос Родиона Ивановича Боброва, бывшего
главврача санитарного поезда, разбомбленного под Дубравинском. "Значит, в
отряде все-таки тиф", - думает Нефедов, не открывая глаз. Он услышал, как
вошел Морин, начштаба отряда, бывший до войны начальником местного
аэроклуба. Иван, отдавая должное энергии и изобретательности Морина,
несколько недолюбливал его, услышав дважды, как он, театрально вздыхая,
говорил: "...а летал я как художник!" Деталь, малость, но для Нефедова
мелочей не существовало. Морин, в свою очередь, не жаловал Ивана, считая его
еще "зеленым" для ответственной должности комиссара...
- Что будем делать? - спокойно спросил Морин у Гурова.
- Соберемся, послушаем, - ответил Гуров. - А там видно будет. Давай
сюда Бычкова. Впрочем, погоди: выйдем вместе.
Бычко - Гуров упорно называл его "Бычков" - был в мирное время
начальником милиции Дубравинска, соседнего со Снеженском городка. Сейчас он
исполнял обязанности начальника разведки. Его люди составляли костяк отряда.
Бычко был человеком хмурым, "не восторженным", как он говорил сам о себе; на
вид медлительным и малоразговорчивым. В последнем он был сродни Ивану. В
отряде Бычко обучал партизан владеть оружием, знакомил с неизвестными видами
немецкого вооружения, практически весь арсенал был под его контролем. Связь
с округой поддерживалась четко, и он в любой момент дня и ночи мог точно
сказать, где и чем сейчас занимаются немецкие подразделения. Он был крайне
озадачен, когда связные рассказали о том, что группа Нефедова попала в
капкан, поставленный зондеркомандой...
- Выспался, Иван? - спросил Гуров, увидев, как Нефедов поднялся с
топчана. - Вставай, поешь и... в ружье!
Так Гуров всегда говорил, когда был взволнован.
- Здорово, Нефедов, - сказал Морин. - Как же ты вляпался, дорогой? Не
наследил ли?
- Ладно, ладно, Морин... Дай человеку проснуться, - миролюбиво сказал
Гуров и подтолкнул Морина к выходу из землянки.
Дощатая дверь распахнулась, впустив сноп света и густой лесной дух, а
на земляном пороге появилась Степанида, пожилая женщина, одетая в мужской
пиджак.
- Вовремя ты, Степанида, - сказал Гуров. - Покорми комиссара.
- Здравствуй, Степанида, - впервые за несколько дней улыбнулся Нефедов.
- Здравствуй, коль не шутишь, - бодро ответила женщина. - С того свету
вернулся?
- Выходит, так.
Степанида взяла из угла полынный веник и принялась плавными, округлыми
движениями мести земляной пол.
- Ты, Иван, пойди умойся, а я щас поесть принесу... У нас нынче
картошка в пиджаке. Рассыпчатая.
Нефедов нашел свое вафельное полотенце и пошел к Снежке, ручейком
журчащей возле базы. Исток ее был в полутора километрах отсюда, а дальше
речка ширилась, вбирая в себя воды всей округи. Иван думал о Степаниде,
которая своим появлением что-то вернула ему, вдруг потерянное им в течение
последних дней. Степаниду многие в отряде звали "мать". Она была стражем
порядка и хозяйства в отряде, находила в себе душевные силы и теплоту, чтобы
раздавать ее своим сыновьям-партизанам. Нет, Степанида была не из тех
матерей, которые кудахчут над детьми, прячут их под юбку, как только почуют