"Николай Семченко. ...что движет солнце и светила " - читать интересную книгу автора

- Сама подумай: если у него большие долги, значит, он должен с ними
как-то расквитаться. Нет, неспроста он с тобой расписаться задумал...
- Чтобы по наследству получить всё моё имущество, - продолжила её
мысль Нина Андреевна. - Так я, милая подруженька, отправляться на тот свет
не собираюсь. И расписываться пока погожу.... Думай, что говоришь!
- А я думаю... За тебя переживаю.
- Ты не за меня переживаешь! - прикрикнула на неё Нина Андреевна. -
Боишься, что Семён не разрешит отдавать тебе ненужные вещи...
- Я не корыстная, - Римма блеснула бирюзовыми глазами и поджала тонкие
губки. - Как ты смеешь меня унижать?
- Ой, какие мы, профессора, гордые! - Нина Андреевна язвительно
покачала головой. - А кто, интересно, в прошлый раз ополовинил мою пачку
"Парламента" и даже спасибо не сказал?
- Всё, я ухожу, - вскочила Римма. - И ноги моей тут больше не будет!
- Скатертью дорога!
Нахлобучив лиловый беретик и подоткнув подмышку сумку, Римма сама
справилась с многочисленными дверными запорами, но прежде чем выйти,
обернулась и гневно выпалила:
- Нимфоманка престарелая!
- Монашка недотраханная! - не осталась в долгу Нина Андреевна.
Очень она обиделась за эту "нимфоманку престарелую". Вот идиотка
Римка! "Французы говорят: "Стареют, когда хотят", - успокоила саму себя
Нина Андреевна. - А за эту нимфоманку ты мне ещё ответишь!"
Ссорились они часто. Обычно несколько дней обе и слышать друг о друге
не хотели, но проходило какое-то время и подруги начинали тосковать. Первой
на перемирие всегда пускалась более покладистая Римма, а Нина Андреевна, не
желая сдаваться сразу, для острастки мрачно дулась, буркала, тянула паузу,
но, в конце концов, милостиво разрешала подруге заглянуть на огонёк. Так
что их очередная ссора была ничем не примечательной.
Нина Андреевна, захлопнув за подругой дверь, пошла в комнату и взялась
за вязание, которым обычно успокаивала расшалившиеся нервы. Спицы, однако,
не слушались её рук, и Нина Андреевна, вздохнув, решила поставить корзинку
на нижнюю полку журнального столика. Ощетинившись спицами и крючками, она
никак туда не лезла, но Нина Андреевна поднатужилась и втолкала-таки ее на
место. С полки упал на пол серый альбом с позеленевшей от старости
витиеватой, с росчерком, надписью "Фото".
Эта надпись когда-то ярко блистала золотом, а под ней красовалась
голубая роза. Не настоящая, а искусственная: её Нина Андреевна сделала сама
из шелковой ленты. Теперь эта роза напоминала нелепую скомканную тряпицу.
Нина Андреевна провела указательным пальцем по обложке альбома, и
оказалось, что она не серая, а густо-зелёная, как листья лопуха. Но идти на
кухню за тряпкой, чтобы смахнуть многолетнюю пыль, ей было лень, и она
поступила просто: расстелила оказавшуюся под рукой газету и положила на неё
альбом. Не смотря на все её предосторожности, над альбомом воссиял легкий
золотистый нимб: пыль весело заплясала в лучах заходящего солнца, и Нина
Андреевна громко, от души чихнула.
В альбоме были собраны детские снимки Нины Андреевны, переложенные
фантиками от конфет - "Счастливое детство", " А ну-ка отними!", "Мишка на
полюсе", "Плодово-ягодный букет", "Пилот"...
Она повертела пестрое "Счастливое детство", усыпанное кубиками,