"Николай Семченко. ...что движет солнце и светила " - читать интересную книгу автора

пирамидками и смеющимися солнышками. Эти конфеты почему-то всегда
попадались ей только в новогодних подарках. Причём, на тонком слое шоколада
обычно проступало что-то вроде седины, а твёрдое нутро конфеты с трудом
поддавалось зубам, и девочка Нина бросала "Счастливое детство" в горячий
чай - вместо сахара. Напиток получался приторным, и от него несло чем-то
кислым, затхлым.
Вот она, зайка-Нина, стоит под ёлочкой с бумажным кульком в руке и
восхищенно взирает на портрет Иосифа Виссарионовича. Только что вместе со
всеми она скандировала: "За детство счастливое наше спасибо, товарищ
Сталин!" А потом отец велел ей не моргать и прежде чем щёлкнуть затвором
своего трофейного фотоаппарата долго крутил диафрагму объектива, что-то
высчитывал, ругал освещение и, делая страшные глаза, махал руками: " Не
шевелись! Стой, где стоишь! Не моргай!"
Странно, но снимки от времени не пожелтели, а как-то поблекли,
утратили чёткость, размылись, и некоторые детали, особенно мелкие, либо
совсем исчезли, либо угадывались с трудом. Наверное, у отца был плохой
закрепитель. Кислый фиксаж он готовил сам, жалуясь на качество химических
реактивов и их вечный дефицит.
А вот ещё снимок: Нина на берегу реки - тощая, в широких трусах,
напоминающих "семейные". Господи, страх божий... Надо же, как детей
одевали!
Ту речку с ласковым именем Кия Нина Андреевна помнила хорошо. Она была
неглубокая: курица вброд перейдёт, на берегах - кудрявые ивы, высокие
тополя, заросли рогоза и камыша. Ребятня весело галдела и плескалась,
отчего сонная и теплая речка сердилась, всплескиваясь серебристыми волнами.
Они набегали на песок и впитывались в него. А посередине Кия всегда
оставалась ровная и спокойная, лишь изредка выпрыгивали шаловливые рыбки
или, касаясь грудкой воды, пролетал зимородок. Нине очень хотелось сплавать
туда, на середину реки. Но, во-первых, пловчиха она была никакая:
по-собачьи подгребая руками, могла продержаться от силы пару минут, а
во-вторых, местные ребята её напугали: там, мол, полным-полно раков,
во-о-от таких, огромных, так и хватают клешнями за пятки! А у берега в
чистой воде всё было хорошо видно: и разноцветные камушки, и стайки
мальков, и какие-то лохматые водоросли, и, конечно, раки-забияки. Мальчишки
научили Нину запросто их ловить: выследив рака, надо было осторожно
опустить в воду ладонь и двумя пальцами ухватить его за спинку. Рак начинал
бить хвостом, угрожать клешнями, но вырваться из руки уже не мог.
Другая карточка была чуть получше: она и Римма, обе черноликие,
белозубые, в майках и шароварах. Тогда все - и девчонки, и мальчишки -
ходили в шароварах и тюбетейках. Мода была такая.
- А это кто? - саму себя спросила Нина Андреевна. - Антон? Ну да,
конечно! Он ходил за нами с Риммой как привязанный. А мальчишки дразнили
его: "Бабник, бабник!"
Вот они, две подружки, стоят лицом к лицу, подавая друг другу руки,
будто здороваются. А из-за спины Нины выглядывает конопатый Антон и,
смеясь, выставляет над её головой два пальца - делает "рожки". О, как тогда
его ругал отец: "Выскочил из кустов как чертёнок из табакерки! Такой снимок
испортил, паршивец..."
Антон, видно, ревновал Римму к Нине. В школе он вечно гонялся за ней,
дергал за косички и ставил подножки, а однажды хлопнул по спине увесистой "