"Николай Семченко. ...что движет солнце и светила " - читать интересную книгу автора

женился по любви, души в ней не чаял. И жили б они, не зная печалей, если
бы он не начал задумываться. Не в том смысле, что он никогда ни над чем
особо головы не ломал и его не одолевали никакие заботы, а в том смысле,
что Александр вдруг начал открывать сложность простых истин, удивляться
непривычности самых обычных вещей, а главное - искать в них потаённый,
незнаемый смысл. И, конечно, поначалу пытался обо всём этом говорить с
Ольгой.
- У меня на твои фантазии нет времени, - отвечала та, истово отдраивая
от нагара кастрюлю или замачивая бельё. - Отстань ты от меня! Это у тебя
полно времени...
- Время - это всего лишь способ восприятия действительности, -
язвительно замечал Александр. - Это, кажется, открыл Кант. И у тебя времени
тоже должно быть в достатке...
- Да ты, киска, философ! - откликалась Ольга. - А не хочешь ли
спуститься на землю - сходи за хлебом, дорогой. Сейчас обедать будем...
Вот так они и говорили. Ольга считала, что чем бы муж не тешился -
лишь бы под чужие юбки не лез; пусть чудаковат, зато с работы домой бежит и
сразу в свои книги утыкается. А после того, как ликвидировали
конструкторское бюро и он стал безработным, вовсе никуда не выходил:
небритый, не стриженный, с тёмными кругами под глазами, Александр, кажется,
потерял всякий интерес к жизни, и даже за пособием по безработице его надо
было чуть ли не силком тащить: он считал, что это национальный позор, когда
высококвалифицированный специалист, лауреат престижных технических премий,
имеющий несколько десятков патентов, вдруг становится у государства вроде
как нахлебником, абсолютной никчёмностью. А Ольга по-прежнему работала в
банке, который вдруг резко пошёл в гору, и того, что она там получала,
вполне хватило бы, чтобы содержать ещё одну семью. Так что Ольга решила:
пусть муженёк спокойно присмотрит себе место по душе, а то и собственное
дело организует. К его, как она выражалась, "завихрениям" не стоило
относиться серьёзно. Ну, подумаешь, одни марки собирают, другие
коллекционируют открытки, третьи запоем читают детективы, а её Александр
сам что-то такое начал сочинять. Представляете: сочинять!
Рассказывая об этом своим подружкам, она самодовольно улыбалась: "
Говорят, что когда знаменитый писатель Маркес писал свой роман " Сто лет
одиночества", он тоже нигде не работал. Его содержала жена. Вот и я, быть
может, поддерживаю будущую звезду российской словесности..."
Подруги скептически поджимали губы и советовали ей посмотреть, что
такое сочиняет её благоверный. Может, он пишет письма женщинам из рубрики в
газете "Дама желает познакомиться..."? И когда однажды она всё-таки залезла
в бумаги Александра, то обнаружила на каждом листе одну и ту же фразу:
"Истина: рыба ищет, где глубже." Дальше шло что-то неразборчивое,
черканое-перечерканное, и так - на всех страничках!
- Ах ты, чёртова Рыба! - вскричала разгневанная Ольга. - Дурью маешься
от безделья!
- Это тебе так кажется, - спокойно сказал Александр. - Я не маюсь, и
живу как могу и как хочу...
Он смотрел на неё странными глазами: не то чтобы равнодушно, а как-то
отстранённо, хотя и с некоторым холодным любопытством. Так смотрят на
человека золотые рыбки, плавающие в аквариуме: они свыклись со стеклом,
отделяющим их мир от другого, который им, в общем-то, интересен только