"Николай Семченко. ...что движет солнце и светила " - читать интересную книгу авторатебя отсюда и увести в кафе "У командора". Где ваше манто, мадам? Извольте
надеть! - Ну и фантазии у тебя, - усмехнулась Зоя, и в её глазах блеснули серебряные льдинки. - Ничего оригинальнее не смог выдумать? Тут, между прочим, все ходят на Сопку любви, с неё открывается прекрасный вид на Авачинскую бухту. А ты - к "Командору"... - Там можно посидеть вдвоём, - робко заметил я. - У нас с тобой никогда не было романтического ужина при свечах... - Начитался дурацких книжек, насмотрелся идиотских фильмов: ужин при свечах, - передразнила Зоя. - Но, впрочем, я не против таких ритуалов. Против лишь обстоятельства. Сегодня ничего не получится. Извини, Серёжа. - Но ведь ты же сама хотела: большой город, нас никто не знает, мы можем делать любые глупости... - Не сегодня, Серёжа милый. У тебя в гостинице есть телефон? Я позвоню завтра, ладно? Мы стояли в вестибюле, мимо ходили разные люди, а один молодой человек в белом халате, пробегавший мимо уже второй или третий раз, вдруг резко затормозил, даже чуть не упал, и с улыбкой спросил Зою: - Всё в порядке? Планы не меняются? - Нет, нет, - поспешно сказала она. - Всё остаётся в силе. И молодой человек побежал дальше. Зоя поглядела ему вслед, как-то очень оценивающе поглядела - так, знаете ли, женщины смотрят на античные мужские скульптуры, - и повернула ко мне лицо, и наконец улыбнулась, и сказала: - Мы договорились побыть у нашего преподавателя дома. У него случая не будет... И пошла от меня, не оборачиваясь. *** Назавтра она не позвонила. И послезавтра тоже, и эти два дня я приезжал в больницу, где Зоя стажировалась, - то слишком рано, то слишком поздно, когда стажеров уже не было. И только на третий день Зоя позвонила мне. Не извинилась, ничего не объяснила, будто никуда и не пропадала - только и сказала: - Давай побродим до улицам. Просто так. Как бездельники. Но внезапно подул северный насквозь пронизывающий ветер, и посыпался сухой, колючий снег, и быстро стемнело, и в этой неуютной промозглости, казалось, вот-вот и душа застынет, сосулькой обернётся. Мы забежали в какое-то кафе, обшарпанное и тусклое. За столиком сидели две парочки - франтоватые, с иголочки одетые мужчины, и с ними синие, худющие девицы с очень ярким макияжем, невольно навевающем воспоминания о новогоднем карнавале. - Васька, - сказала одна девица, - у тебя дерьмо, а не сигареты: куришь - и никакого толку... - Это не "Беломор", а "Филипп-Моррис", - назидательно выставил указательный палец Васька и сверкнул золотой фиксой. - Темнота ты, темнота, ничего в табаке не понимаешь! Тебе одно и нужно: чтобы горло покрепче |
|
|