"Мария Семёнова. Волкодав: Истовик-камень" - читать интересную книгу автора

такие мгновения, целый день приходится посвящать грязной, малопочтенной и к
тому же небезопасной работе. Сопровождать три десятка висельников в Самоцветные
горы! Это вам не в шулхадовых виноградниках о поэзии рассуждать...
Золотые угли дышали щедрым теплом. Они ещё выдыхали языки пламени: в
царстве огня возникали и рушились города, вспыхивали косматые солнца,
проваливались в небытие величественные хребты...
Всё же Ксоо Тарким играл так, как дано немногим любителям. Каррикана в его
руках пела сразу тремя голосами. Голоса сплетались и расплетались, следуя
прихотливому течению мысли великого Хпаа Вурната, оставившего эту музыку людям.
Сведущие знатоки уверяли Таркима, что Лунному Небу было угодно наделить его
безошибочным слухом и тонким пониманием красоты. Без сомнения, они правы: его
место не здесь, среди пустоши с её вечно воющим ветром, во главе каравана
грубых скотов, ошибочно именуемых людьми. Когда-нибудь он скопит достаточно
денег, Отойдёт от дел и примется коротать неспешные дни в цветущем саду, с
любимой карриканой и книгами. Может, он даже сам напишет книгу о своих
путешествиях. Он назовёт её "Пыль на моих сапогах"...
...Ах, этот несносный ветер. И зачем он воет так громко, мешая приобщаться
к бессмертию великого сына Хпаа...
Ветер?..
Выпитое вино, жар костра и паче того музыка успели увести мысли Таркима
весьма далеко в область приятного, но не настолько, чтобы торговец рабами вовсе
утратил привычную бдительность. (А будь по-другому, давно бы лежал где-нибудь с
перерезанным горлом, отлучённый от жизни одним из тех, кого вёл продавать.)
Уловив некую неправильность в окружающем мире, Тарким тотчас насторожился и
сел, обрывая мелодию.
Выл не ветер. В темноте пел свою одинокую песню волк.
Настоящей опасности для каравана волки не представляли: сытые в эту пору,
они самое большее напугают привязанную кобылу. Тем не менее Тарким начал
поспешно подниматься, уже открывая рот, чтобы на всякий случай кликнуть
Харгелла...
...И сообразил, что снова ошибся. Не волк.
Собака.
После долгого любования огненным царством ночь над пустошью была для его
глаз черней болотной воды, но воображение успело нарисовать ему эту собаку.
Огромного, мохнатого, страшного своей свирепостью пса с глазами, горящими
бешеной зеленью. Не приведи Лунное Небо столкнуться с таким один на один...
...Но тут слуха Ксоо Таркима достигли ругань Харгелла и резкий стук,
который могла произвести только палка надсмотрщика, с силой шарахнувшая по
деревянной решётке. Пугающее видение сразу пропало, зато вспомнилась кличка
одного из приобретённых сегодня юных рабов: Щенок. Так вот, значит, кто
испоганил великую музыку, заставив опечаленно удалиться тень божественного
Вурната!..
По мнению Таркима, с людей, оказавшихся способными на подобное
святотатство, следовало живьём сдирать кожу.
Когда он подошёл к клетке, возле неё стоял разъярённый Харгелл.
Надсмотрщик тяжело дышал и с отвращением смотрел на свою палку, валявшуюся
сломанной под ногами. Новую здесь, посреди пустошей, вырезать было просто не из
чего. Перепуганный Каттай держал масляный светильник с фитильком, выдвинутым до
отказа. Ветер колебал плюющийся копотью огонёк. У Щенка всё лицо было в крови,
губы разбиты. Но молящего взгляда, свойственного наказанному рабу, не было и в