"Мария Семёнова. Заказ" - читать интересную книгу автора

Узкое шоссе местами было врезано в склон, и мимо окна проплывали щербатые,
прихотливо наклонённые слои разноцветного камня, серого и желтоватого. Потом
серпантин поворачивал, и были видны кипарисы на обочине и чаша моря, медленно
отступавшая в беспредельность. "Смотри, смотри, какой вид!" - говорила мама, но
Тошку больше занимал сам автобус. Странный и немного смешной. В точности как
дома, но только без крыши. Он дребезжал и скрипел и еле-еле втаскивал себя на
подъём, сигналя мчащимся навстречу машинам и собратьям-автобусам, а иногда
уворачиваясь от них. Куда, собственно, они ехали и что было там, наверху, Тошке
запомнилось хуже. А потом они двинулись в обратный путь, и теперь уже их
автобус лихо мчался с горы, а встречные ползли медленно и натужно ревели
моторами. Тошка устал от впечатлений и новизны и сперва начал клевать носом,
затем перестал бороться с сонливостью и задремал.
Проснулся он от страшного скрежещущего удара. Судьбе было угодно, чтобы из
обрыва, нависавшего над дорогой, неожиданно посыпались камни. Наверное, они
ждали много лет, выбирая именно ту минуту, когда к слепому повороту, не видя
друг друга, с двух сторон подъехали две машины: снизу - бежевая "Победа", а
сверху - Тошкин автобус. Водитель испуганно выкрутил руль, тормозя и пытаясь
уберечься от столкновения, но выбор у него был небогатый. Лоб в лоб с "Победой"
- либо в кучу камней, ещё продолжавших катиться. В довершение всех бед,
легковушка шарахнулась в ту же сторону, и громоздкий автобус всё-таки налетел
левым колесом на крупный обломок. Скорость была приличная... автобус
подпрыгнул, как игрушечный, его отбросило и с размаху швырнуло на каменную
стену. Правые колёса провалились в кювет, машина тяжело накренилась, и весь
борт сплющило о скалу, зубастую от торчащих осколков породы. Рваный металл
тотчас же окрасился человеческой кровью...
Тошку спасли родители. Сознательно, рефлекторно или случайно - он этого не
узнал никогда. Факт тот, что папино тело прикрыло его, втиснув в мягкий мамин
живот... Он не понял, что случилось. Спросонья даже посчитал было всё это
игрой, но мама и папа никак не отзывались на его барахтанье, зато кругом
слышались отчаянные, страшные крики... Тошка начал уже всерьёз задыхаться,
когда его вытащили из-под недвижных родительских тел....
Дальнейшее он помнил хуже, и лишь одно впечата-лось в память невероятно
ярким стоп-кадром. Его несут на руках прочь от смятого, поваленного набок
автобуса с нелепо задранными колёсами. А в автобусе много людей, и они лежат
неподвижно и все как один смотрят на него, и глаза у них застывшие, полные
неподдельного изумления... Особенно у одного...
Тошку усадили на камушек при обочине и надели на головку огромную чужую
панаму...
Он не плакал. Сидел и смотрел, как прибывали и отбывали машины "Скорой",
как появился трактор и, зацепив тросами, поставил мёртвый автобус опять на
колеса. Потом автомобили начали разъезжаться. И только тогда Тошку снова кто-то
заметил и стал громко кричать: "Чей ребёнок? Чей ребёнок?.."

...В пропахшем лекарствами приёмном покое больницы он тихо сидел на
кушетке, пока не пришла тётенька врач. "Охти, тощой-то, ну прям заморыш, -
посочувствовала она. Погладила его по головке и сделала вывод: - Из Ленинграда,
наверное. - Потом удивилась: - А панама-то, панама..." Где ж была знать, что
эта самая панама прилипнет к нему на всю жизнь. Войдёт в фамилию, станет
прозвищем, то ироничным, то ласковым - в зависимости от обстоятельств. И даже
жена в минуты наивысшей нежности будет называть его именно так. А потом