"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

накопив деньжонок, вместе с подросшим Алешей она съездила на место гибели
мужа на юг Украины и действительно на берегу Днепра, около деревни,
указанной в похоронной, нашла серый гранитный обелиск, обнесенный
свежевыкрашенной оградой, и на мраморной плите прочла надпись, не
оставляющую больше никаких сомнений: "Здесь 12.9 1943 года геройски погиб
танковый экипаж в составе старшего лейтенанта П.Н.Горелова,
механика-водителя старшины Боровых Г.Х. и башенного стрелка Косенко А.Г.
Вечная память героям!"
Она села на небольшой пригорок, а десятилетний Алеша, сжав кулачки,
остался стоять и не вытирал слез, катившихся по загорелым щекам. Он не
всхлипывал, стоял молча, будто вслушивался, как гудит под крутояром
растревоженный серый Днепр и чайки, задевая крыльями гребни волн, мечутся
над его серединой. Потом, хмуря широкий лоб, скупо сказал:
- Уйдем, мама. Здесь тяжело.
Вот в этот день и погасли окончательно слабые ростки надежды в душе у
Алены Дмитриевны. Весной следующего года вышла она замуж за старшего
агронома совхоза, вдового сорокапятилетнего Никиту Петровича Крылова. Был он
лысоват, низкоросл, но лицом недурен, и настрадавшаяся за долгие годы
вдовьей своей жизни Алена надеялась если не на любовь, то на доброе
отношение и ласку. И все, может быть, между ними так бы и было, если бы не
Алешка. Она долго скрывала от мальчика правду. Когда агроном все чаще и чаще
стал наведываться в голубенький домик на Огородной, Алеша не задал матери ни
одного вопроса. С угрюмым любопытством приглядывался он к малознакомому
пожилому мужчине, и в глазах у него появлялась недетская печаль. Соседки
уговорили Алену Дмитриевну отвести в день свадьбы сына к родственнице,
жившей на другом конце Верхневолжска.
- Не надо его сердечко испытывать, - говорили они, - пусть лучше
потом узнает, когда все свершится. Твоя свадьба для него не радость.
Алена подумала и согласилась.
На свадьбе было много тостов и песен. Когда подгулявшие гости
опустошили за ужином огромный жбан с крепкой брагой и нарядно одетая,
почему-то невеселая Алена сидела в центре стола рука об руку с агрономом,
случилось непоправимое. В те минуты, когда гости нестройно кричали "горько",
а жених в черной тройке с нафиксатуренными редкими, на пробор зачесанными
волосами целовал Алену, неожиданно появился в разодранной рубашке Алеша.
Мальчик остолбенело остановился в дверях, не зная куда девать свои не
по росту длинные руки.
- Подойди, сыночек, - тихо сказала совершенно трезвая мать. - Ты
видишь Никиту Петровича, сыночек?
- Вижу, - глухо отозвался он.
- Никита Петрович теперь мой муж, и ты должен называть его папой.
- Папой? - пересохшим голосом спросил Алеша.
- Да. Папой, - при всеобщем молчании повторила мать.
Алеша не тронулся с места. Он застыл, остановленный какой-то ему одному
понятной думой. Решив, что неловкая пауза прошла, гости уже стали наливать
"по новой". И вдруг Алеша подошел к портрету отца, висевшему на стене над
празднично накрытым столом. Павел Горелов в танковом шлеме и гимнастерке с
боевыми орденами, чуть прищурившись, смотрел со стены на шумевших гостей.
- Мама, ты хочешь, чтобы я называл Никиту Петровича папой?
- Да, сынок, - повторила Алена Дмитриевна строже.