"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

фюзеляжами и непропорционально короткими острыми крыльями рядами стояли на
бетонных дорожках. Техники и механики хлопотали около восьми машин,
выведенных на первую линию. Этим машинам с наступлением темноты предстояло
раньше других подняться с бетонированной полосы, и Алеша подумал, что среди
них, вероятно, стоит и машина его соседа по комнате.
- Ну как? - разомлевшим голосом спросил Василий.
- Нравится.
- Эффектное зрелище. Вы на какой матчасти кончали школу?
- На "мигарях". Но потом летал немножко и на этих.
- И что скажете?
- Еще не разобрался как-то. По=моему, эти сложнее.
- Люблю летать на "мигарях", - задумчиво резюмировал Василий. - Для
меня они ясная и четкая конструкция. А эта труба все пожирает: и знания и
силы. Из нее после полета выходишь мокрый как мышонок. А в воздухе чуть
зевнул, и кажется, что не ты ею управляешь, а она тебя таскает. Иногда идешь
на полеты такой усталый... Вот, как сегодня.
Горелов с каким-то жалостливым чувством посмотрел на Комкова. Зачем он
так мрачно? Полузакрытыми были глаза соседа, и на веснушчатом его лице
лежала печать невеселого раздумья. Тревога проникла в Алешино сердце.
- Я вас не понимаю, Василий.
- А чего же тут понимать? - ответил тем же дремотным голосом Комков.
- Что сказано, то и сказано.
- Но позвольте откровенно...
- Давайте на самых максимальных оборотах откровенности. Мы же соседи
и, думаю, скоро станем настоящими друзьями.
- Вот поэтому я и хочу, Василий, - нескладно начал Алеша. - Мне
кажется, если вы хотите летать на "мигах" и чувствуете, что вот этот тип
самолета вам противопоказан, откажитесь от полетов на нем.
Комков пошевелил сухими губами.
- Отказаться? Да вы что, Алеша. У нас все-таки воинская часть, а не
кружок художественной самодеятельности. - В его усталом голосе прозвучала
грустная усмешка. - Да и притом, что обо мне в полку подумают...
- Ничего не подумают! - запальчиво воскликнул Горелов, и кудряшки
зашевелились на его голове. - Да как же можно ложное самолюбие приносить в
жертву здравому смыслу?!
- А вы бы отказались? - прозвучал контрвопрос.
- Я бы?.. - Алеша запнулся.
- Вот то-то и оно! - вяло заметил Василий. - Два ноль в мою пользу.
Самое трудное - это победить самого себя. Многие полководцы именно поэтому
и обрекали свои армии на полный разгром, а народы на страшные жертвы, что не
могли в критическую минуту победить себя, выйти и сказать: вот я такой и
сякой. Вы мне верили и верите. Но вы не знаете самого главного: раньше я
мог, а теперь не могу, освободите меня... Ладно, перестанем об этом
говорить, - закончил Комков примиряюще.
Но сон к нему не шел, и усталый мозг снова настраивал на разговор.
- Я очень часто думаю о сегодняшней нашей авиации, - продолжал
рассуждать Василий. - Огромные скорости. Перегрузки, от которых мельтешит в
глазах, а лицо уродуют гримасы. И вместе с тем кабина - это целая
лаборатория. Как же много требуется от тебя, чтобы пилотировать такой
самолет! И силенки сколько, и знаний. Попробуй сейчас сядь в кабину, не зная