"Геннадий Александрович Семенихин. Хмурый лейтенант (рассказ, про войну)" - читать интересную книгу автора

- Вы?
- Да, - неохотно повторил лейтенант и, вероятно, не желая вновь
подвергаться расспросам, прибавил: - Я в прошлое авиационный техник.
- Так, так, - протянул майор Черемыш, - а вы знаете, где сейчас дивизия
полковника Сухоряба? Она направлена в глубокий тыл за новой материальной
частью. Небось не обедали? Пообедайте, а я за это время свяжусь со штабом
и узнаю, куда вам лететь, чтобы найти своих. Черемыш ожидал, что Яровой,
как и каждый человек, потрепанный первыми жестокими месяцами войны,
облегченно вздохнет, узнав о том, что впереди его ожидает кратковременная
передышка, поездка в тыл, возможно, свидание с родными и близкими, но
незнакомый летчик продолжал так же сосредоточенно смотреть мимо командира
светлыми немигающими глазами.
И только при упоминании о поездке в тыл на его лице нервно дернулся
мускул.
- Товарищ командир, - произнес он, простуженно покашляв, - разрешите
остаться у вас, в тыл не лететь. ИЛ у меня в порядке, на нем еще можно
повоевать.
Черемыт обескураженно пожал плечами: время было горячее, командир
соединения требовал штурмовать, штурмовать и штурмовать.
- Хорошо, - неожиданно для всех прислушивавшихся к разговору согласился
майор, - я вас зачисляю в первую эскадрилью, а в штаб сообщу, что впредь
до уточнения будете воевать с нами.
Никакого уточнения не последовало, и Яровой остался в полку. Вместе с
нами он перелетел на новый аэродром. Ему отвели место на нижних нарах
землянки, в самом дальнем углу. Рассыльный принес из вещевого склада новый
матрас, и Яровой стал устраиваться, В бревенчатую стену землянки он вбил
гвоздь, повесил на него реглан и кожаный шлем - все свое имущество, и
скорее себе, чем соседям, наблюдавшим, как он устраивается, сказал:
- Вот и все. Жить можно. А главное - пужно.
Так он начал жить с нами. Он летал много, больше других. Если майор
Черемыш вместе с начальником штаба брался за составление боевого расчета и
на листок бумаги заносил фамилии летчиков, включавшихся в очередную пару
или четверку, Яровой первым просил разрешение на вылет. И только в те
недолгие минуты, когда командир полка повторял боевой приказ да еще когда
приходилось укладывать в планшет карту с прочерченным маршрутом, Яровой
несколько оживлялся.
Как-то по-особенному блестели тогда его глаза.. Но не волнение и не
испуг - злость появлялась в них. Лейтенант буквально выпрашивал у
командира каждый лишний вылет, а когда возвращался на аэродром, снова
становился мрачным и неразговорчивым.
- Задание выполнил, - докладывал он коротко.
Оружейники начинали производить послеполетный осмотр и не находили пи
одного снаряда. Яровой старался расстрелять в полете весь боекомплект.
- Так нельзя, - оказал ему однажды майор Черемыш. - А если на обратном
пути вас перехватят "мессеры", как будете отбиваться?
- Уйду на бреющем, сманеврирую.
- Я вам запрещаю расходовать весь боекомплект, - строго напомнил
Черемыш.
- Есть, товарищ командир, - сухо согласился лейчик.
Но летать продолжал с тем же холодным азартом.