"Геннадий Александрович Семенихин. Хмурый лейтенант (рассказ, про войну)" - читать интересную книгу автора

Когда оно возвратилось, капитан Еремеев, водивший летчиков за линию
фронта, сообщил, что санаторий, где расположимся штаб немецкого корпуса,
разрушен, а в десяти километрах от пего, сбоку от шоссе, лежит сбитый
штурмовик.
В долгом молчании выслушали летчики эти слова, а когда дверь тихо
скрипнула за ушедшим Еремеевым, майор медленно встал, и все услышали его
гихий голос:
- А какой храбрый был все-таки парень!
Но Яровой не погиб. Он пришел на тринадцатый день, худой, осунувшийся,
с запавшими от бессонницы глазами. Ему обрадовались, как родному. Летчики
бросились тормошить лейтенанта, но Яровой лишь на секунду согрел лицо
теплой улыбкой, а затем опять стал сдержанным и молчаливым. Освобождаясь
от объятий, оп нескладно объяснил:
- Зенитки сбили. Почти над самой целью. А штаб я все-таки зажег.
Тринадцать дней скитался, пока удалось добраться. Спасибо, ягоды в лесах
много... Вот видите, - он показал глазами на изодранные сапоги с отвисшими
подметками.
То самое, о чем другой рассказывал бы несколько вечеров, Яровой передал
в трех-четырех фразах. Но сейчас на это никто не обратил внимания. Всем
стало легче от того, что молчаливый лейтенант жив и невредим. Майор
Черемыш, возбужденно размахивая руками, кричал:
- Вот молодец! Ей-богу, молодец! - И вдруг пе без досады хлопнул
ладонью по затянутому целлулоидом планшету: - Кого же послать на задание с
пятой машиной?
- Постойте, - вдруг сказал Яровой. - А какое задание?
Черрмьпп сердито махнул рукой:
- Да опять эти самые Озерки, около которых тебя сбили. Километром
западнее бензосклад, надо поджечь.
- Бензосклад! - воскликнул Яровой. - Это тот, что на левом берегу
речушки?
- Ну да.
- А зенитки стоят правее, в мелком кустарнике.... заходить надо с юга,
чтобы поменьше в зоне обстрела находиться. Там еще можно к лощинке
прижаться, я...
- А гореть-то они как будут, эти цистерны, батеньки вы мои, - продолжал
Яровой, - ни один фриц не затушит. Разрешите вылет. - Он растерянно
оглянулся на окруживших его летчиков, словно просил о поддержке.
Майор не выдержал и, в сердцах обругав назойливого лейтенанта, приказал
идти к машине.
Когда пятерка ИЛов улетела и шум моторов смолк где-то за синеющим
лесом, начальник штаба, недоуменно пожав плечами, сказал командиру полка:
- Или это какой-то спортсмен, охотящийся за собственной смертью, или
просто невменяемый человек. Мне упорно кажется, что в каждом полете Яровым
руководит не столько ненависть к врагу, сколько летный азарт.
Черемыш нахмурился. Он сам не понимал лейтенанта, но никогда не судил о
людях поспешно. Поэтому сердито возразил начальнику штаба:
- Торопишься, Кондратьич! Разве можно торопиться, когда человека судишь!
Полтора часа блуждали в низком, затянутом облаками небе пять
"Ильюшиных". В полном составе возвратились они на аэродром, и командир
пятерки Веденеев доложил, что задание выполнено.