"Геннадий Семенихин. Признание ("Нравоучительные сюжеты" #29)" - читать интересную книгу автора

Махоркиным.
- Угуй! - воскликнул тот.
- Ты чего это филином заголосил? - удивился Горбатов.
- Подожди, - предрекающе изрек Махоркин, - ты еще не так заголосишь
вскорости. Дело в том, что майор Белодед принципиально не принимает
газетчиков. Даже корреспондента "Комсомольской правды" выпроводил. И знаешь,
что сказал: "Мне сержанта Муравьева для обобщения опыта выделили, вот и
достаточно. А газетчики пусть после войны приходят, а сейчас боевые действия
вести не мешают".
С невеселым чувством поднялся старший лейтенант по скрипучим ступенькам
резного крылечка. На первый же его стук вышел богатырского телосложения
сержант и, равнодушно выслушав просьбы провести к майору Белодеду, лениво
ответил:
- Я, разумеется, доложу, товарищ старший лейтенант, но полагаю, что
бесполезно это будет. Вашего брата майор не жалует. - В эту минуту за дверью
раздался хрипловатый нетерпеливый бас:
- Куда ты пропал, Муравей? А ну, геть ко мне прямым ходом.
Сержант исчез, а Горбатов долго топтался на крыльце в угрюмой
уверенности, что получит категорический отказ и даже разговор с этим крутым
по характеру асом не состоится. Когда в коридоре раздались тяжелые шаги, он
окончательно упал духом. Дверь рывком отворилась, и на пороге появился уже
не сержант, а плечистый высокий человек в коричневой кожаной курточке с
застежкой "молнией" и небрежно разметавшимися на голове русыми волосами.
Сумрачный взгляд серых непроницаемых глаз не предвещал ничего хорошего.
- Ты, что ли, из газеты "Советская авиация", старшой?
- Я, - упавшим голосом ответил старший лейтенант Горбатов, моментально
узнавший по портретам суровое с наметившимися складками лицо знаменитого
летчика.
- Заходи, - резко бросил Белодед и повернулся к журналисту спиной.
Проследовав за ним, Горбатов оказался в просторной горнице с цветами в
кадках на подоконниках и чертежами на стенах. В центре стол, уставленный
тарелками, начатая бутылка без этикетки и графин с квасом.
- Садись, - так же грубовато продолжал Белодед, без интереса взглянув
на протянутое корреспондентское удостоверение. - Жрать хочешь? Мне тут за
вчерашний сбитый выходной дали. Вот и решил нервную нагрузку малость снять.
Тебе чистого или разбавленного? - спросил он, кивнув на бутылку, каким-то
оттаявшим голосом.
- Чистого, - ответил Горбатов, а про себя подумал: "Вот сейчас угостит
и на дверь укажет". Серые глаза у Белодеда подобрели, и весь он как-то
повеселел, когда насмешливо воскликнул:
- Смотри-ка, значит, без разбавки умеешь. Ну, давай. Огурчики тут моя
хозяйка Матрена Алексеевна на славу приготовила, да и квасок, что надо.
Они выпили молча и молча закусили. Белодед крякнул, тыльной стороной
ладони обтер губы.
- Что тебе от меня надо - знаю. А вот ты не знаешь, что всем твоим
коллегам я от ворот поворот даю? Зарок такой дал: до конца войны никаких
интервью.
"Вот и все", - подумал горько Горбатов и отвел глаза от майора. Белодед
снял куртку, на его гимнастерке тяжелым звоном колыхнулись ордена.
- Ну чего опустил голову? - спросил летчик насмешливо. - Тебя это не