"Юлиан Семенович Семенов. Альтернатива. (Весна 1941)." - читать интересную книгу автора

Мгновение поколебавшись, Вышинский передал Молотову письмо Потапенко.
Нарком прочитал письмо сначала бегло, потом - второй раз - внимательно и
цепко, водя остро отточенным красным карандашом по машинописным ровным
строчкам, спотыкаясь в тех лишь местах, которые были жирно подчеркнуты
Вышинским: "я", "по-моему", "с моей точки зрения".
- Думающий человек писал, - заметил Молотов, мельком взглянув на
Вышинского.
Тот чуть улыбнулся:
- Я уже поздравил ТАСС с тем, что у них работают такие инициативные
люди. "Теневые послы" - совсем, по-моему, неплохое определение для такого
рода журналистов.
- Ну, это зависит от интонации, - сразу же поняв Вышинского, сказал
нарком. - Попросите размножить это письмо, я думаю, его стоит показать
товарищу Сталину и членам Политбюро. И вызовите Гавриловича. Он ведь не
просто посол, он один из лидеров оппозиции в Белграде. Задайте ему вопрос
в лоб: нужен им договор с нами или нет?
- Позавчера Гаврилович сказал, что этот вопрос зависит от того, как
будут развиваться отношения между Белградом и Лондоном.
- Позавчера у нас не было этой информации, - сказал Молотов и тронул
рукой письмо Потапенко. - Перед тем как мы будем докладывать этот вопрос
товарищу Сталину, прощупайте Гавриловича: кто такой Рибар? Мера весомости
Симовича? И - главное: сломает Гитлер Цветковича или тот сможет устоять и
не пойти на требование Берлина?


Цветкович почувствовал, как у него занемела рука в локте. "Видимо,
растянул сухожилие, когда играл с Миланом, - подумал он. - Если все это
кончится, я уеду в Дубровник и полежу на солнце, и все пройдет - без
массажей и утомительного лечения токами высокой частоты".
Он надел очки, пробежал текст, напечатанный на немецком, итальянском,
японском и сербском языках, быстро подписал все четыре экземпляра
документа и, дожидаясь, пока Риббентроп, Чиано и адмирал Ошима так же
молча, как и он, подписывают протокол о присоединении Югославии к
Тройственному пакту, внимательно осмотрел большой зал и, встретившись
взглядом с пустыми глазами купидонов, глазевших на него с высокого лепного
потолка, снова вспомнил пятилетнего племянника Милана - драчуна, который
так любил возиться с ним на широкой тахте, застланной волосатым
крестьянским ковром, присланным в подарок болгарским премьером Георгиевым.
"Господи, о чем я? - вдруг ужаснулся Цветкович и быстро глянул вокруг
себя, словно испугавшись, что мысли его могут быть услышаны. - Как же я
могу об этом в такой момент?!"
Он вспомнил - со стремительной четкостью - весь этот март; встречу
князя-регента с Гитлером, когда тот терзал свою левую руку, то и дело
ударяя по ней белыми пальцами правой, словно проверяя, чувствует ли кожа
боль, и, глядя поверх голов югославских представителей, громко отчеканил:
"Мы можем ждать еще две недели! Либо - либо! Если Югославия присоединится
к пакту, война обойдет ее границы; если же Югославия решит остаться в
стороне - я умою руки. Ваше предложение о договоре дружбы - неприемлемо".
Он вспомнил, как после этого разговора в Брехтесгадене германские
танки вошли в Болгарию и устремились к югославским границам и как