"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

и неторопливо повернулся, чтобы вернуться на свое место. Ванюшин бросился
к нему, обнял, расцеловал неловко, по-медвежьи - в шею.
- Исаев! - закричал он. - Боже мой, Максим Максимович! Откуда здесь?
Какая радость, а?! Исаев! Максим!
Ванюшин вел Исаева через зал, к своему столику, и все аплодировали
ему, прочувствованно повторяя:
- Прекрасно! Чудно! Какая смелость!


А в это время с потушенными огнями на владивостокский рейд входит
полувоенный корабль. На носу, крепко вбив свое тело в палубу, стоит атаман
Григорий Михайлович Семенов. Он щурит острые глаза, кусает ус, жует
губами. Сейчас решается его судьба: быть ему верховным главнокомандующим
всеми войсками России или Меркуловы окончательно одержат верх.
Для всех его прибытие сюда - сюрприз, да еще какой! Всполошатся
купчики, япошки изумятся - он из Токио тайком сюда, американцы ахнут; одни
китаёзы рады, ждут, помощь обещали - только б японца с американом
поприжать и самим царствовать. А хрен с ними! Играть - так ва-банк, иначе
не стоит мараться.
...А за ванюшинским столом тем временем дым стоял коромыслом. Обняв
Исаева левой рукой, Ванюшин размахивал над головой правой и кричал:
- Мы Пушкина не знаем, профессор! Мы - темень!
- Но почему же! - возражал пьяный Долин. - Прекрасные строки, мы
воспитывались на них.
<У лукоморья дуб зеленый>? Это? Да? Ты - молчи! Ты, Фима, вертихвост,
твой удел сейчас - шепот!
- При чем здесь Пушкин и крах российской государственности? -
задумчиво спросил Гаврилин.
- При чем? А при том! Пушкин писал, что нет ничего страшнее русского
бунта - бессмысленного и жестокого. Только тот может к нему звать, кому
чужая шейка - копейка, а своя головушка-полушка! А мы что делали?
Успенского с прислугой вслух читали, государя бранили при любом удобном
случае - ради красного словца, забыв, что он прямой наследник Петра! Если
что до конца Россию и погубит, так это разговорчики сытых интеллигентов!
Пушкина читать надо, Пушкина!
- Николай Иванович, - сказал Исаев, - вы помните, что Пушкин писал о
наследниках Петра? Нет? Он писал, что ничтожные наследники северного
исполина, изумленные блеском его величия, с суеверной точностью подражали
ему во всем, что не требовало нового вдохновения. Таким образом, действия
правительства были выше собственной его образованности и добро
производилось не нарочно, между тем как азиатское невежество царило при
дворе!
За столом воцарилась тишина.
- Когда мы работали у Колчака, - сказал Ванюшин, - вы этого Пушкина
не цитировали.
- Так ведь то ж при Колчаке, - легко улыбнулся Исаев. - Нет?
- На кого вы сейчас работаете?
- Я только что прибыл из Лондона, Николай Иванович.
- Я не спрашиваю, откуда вы прибыли, я спрашиваю, кому вы
запродались?