"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

- Я, право, затрудняюсь...
- В таком случае вы обозреватель моей газеты с сегодняшнего дня.
- Оп-ля! - сказал Гаврилин устало. - Вот так делаются дела. Ванюшин
не просто король прессы, он у нас бизнесмен высшей марки! Вас ждет, Исаев,
слава, а Николая Ивановича - новые подписчики. И перемежайте ваши статьи о
наследниках Петра Великого сообщениями о скачках - это в духе времени.
- Сейчас он скажет, что я спекулянт, - захохотал Ванюшин, - они меня
здесь все считают спекулянтом, потому что я исповедую веселость в отличие
от их многострадально-показной усталости.
- Николай Иванович, - попросила Сашенька Гаврилина, молчавшая до сих
пор, - а вы обещали меня свозить в чумные бараки.
- Не говори глупостей, Саша, - раздраженно заметил отец. - Твои
эксперименты, наконец, делаются вздорными.
- Я слышала, чумные, когда бредят, - продолжала Сашенька, - говорят
всю правду, беспощадно честно про себя все говорят. Если только успевают.
А вы? Вы все? Вокруг правды ходите, а к ней никогда не придете.
- Почему? - спросил Ванюшин.
- Потому что вы себя любите, а правда у вас - словно компот - на
десерт. Потому что у вас только разговоры о правде, а она разговоров не
любит, она предпочитает либо молчание, либо действие.
Долин забормотал несуразное, Ванюшин молча поцеловал ей руку, а
Исаев, отстранившись, посмотрел на девушку, чуть прищурившись, и не
поймешь сразу - то ли усмехается, то ли изумлен.
Сашенька заметила, как он смотрел на нее. Она привычна к тому, что на
нее все смотрят с обожанием, а этот странный, по-английски суховатый
человек, похоже, все-таки усмехается.
- Вы не согласны? - спросила она.
- Я как раз собирался пойти к чумным. Так что я обожду отвечать вам,
- ответил Исаев.
- О-о! - вдруг протяжно возгласил Ванюшин. - Кирилл, Кирилл! К нам! К
нам, мой родной!
Все обернулись: в дверях стоял Гиацинтов.
Полковник пошел навстречу Николаю Ивановичу, они трижды истово
расцеловались, потискали друг друга в объятиях - мода сейчас такая пошла,
чтоб не только расчеломкаться, но и обязательно, будто испанцы какие, друг
дружку по спинам полапить. Гиацинтов выглядел усталым, но в глазах его
бегали веселые огоньки. Он пожал руку Сашеньке, сухо поздоровался с
Гаврилиным и фамильярно-дружески потрепал по затылку Долина.
- Знакомься с моим другом, Кирилл, - сказал Ванюшин. - Мы вместе
служили в Омске, в пресс-бюро у адмирала.
- Максим Максимыч Исаев.
- Гиацинтов.
По залу пронесся быстрый, как ветер, шепоток. От двери, прямо к
столу, ни на кого не глядя, шел Николай Дионисьевич Меркулов, министр
иностранных дел. Подвижной, с умным казацким лицом, широкоскулый, он
улыбчиво поздоровался со всеми, выпил немного вина и, не говоря ни слова,
начал ковырять вилкой паштет из рыбьей печенки.
- Профессор, - вскользь заметил он Гаврилину, - из Вашингтона вам
пришла виза, так что, по-видимому, самое большее через неделю вам следует
ехать.