"Юлиан Семенович Семенов. Нежность. (Штирлиц, 1928)" - читать интересную книгу автора

- Определил вот...
- Тебе писал кто об этом?
- Никто не писал. Но ведь такие занавески ты во Владивостоке сшила,
когда я из Гнилого Угла переехал на Полтавскую, - синие в белый горошек и
со сборочками по бокам.
- <Со сборочками>. С оборочками... Я никогда от тебя раньше этого
слова не слыхала, и сама стыдилась вслух произносить при тебе.
- Почему, Сашенька?
- Не знаю. Мы ведь каждый друг друга себе придумываем, чего-то в этом
своем придуманном знаем, чего-то не знаем, и постепенно того,
изначального, которого полюбили, начинаем забывать и возвращаемся в себя,
на круги своя. Наверное, мужчину, которого любишь, надо всегда немножко
бояться: как бы он не ушел, как бы в другую не влюбился, а женщины глупые,
они сразу замуровать несвободою его хотят, а потом устают от спокойствия,
словно победители в цирковых поединках.
- Лестница какая темная.
- Мальчишки лампочки вывинчивают,
- Ты почему так тихо говоришь?
- Боюсь тебя.


- Пива, пожалуйста. Белого. Холодного. Самого холодного.
Владелец этого маленького немецкого бара приносил пиво Исаеву сам -
он всегда садился к нему за столик, и они говорили о Германии: Карл Ниче
был родом из Мюнхена, а там Максим Максимович прожил с отцом пять лет.
- В такую жару лучше пить чуть подогретое пиво, майн либер Макс. Вы
можете простудить горло, если в такую жару станете пить ледяное пиво. Что
вы такой синий? Хвораете?
- Здоров, как бык, Карл. Немного устал.
Два мальчика сели возле лестницы, которая вела в полуподвал, и
крикнули - словно чтецы эстрадных куплетов - на два голоса:
- Кельнер, пива!
- Русские, - сказал Карл шепотом, - сейчас потребуют водки и черных
сухарей... Даже худенькие, даже молодые и воспитанные русские - все равно
свиньи. Сейчас я вернусь, если позволите...
Он поднялся из-за стола и крикнул в подвал, опершись на перила
лестницы:
- Два пива, поживей!
<Интересно, эти мальчики меня подхватили в аптеке или они ждали,
когда я выйду от доктора? - подумал Исаев. - Наверное, они все-таки меня
ждали возле дома врача. Но я не видел, как они вели меня. Плохо дело-то,
а? Совсем плохо...>


Она думает, что я сплю, - понял Исаев. - Господи, неужели я и ее
обманываю этим моим ровным дыханием и тем, как я опустил руку с кровати и
вытянул шею... Я вижу себя со стороны - даже когда сплю. Вот ужас-то. И
если я сейчас скажу ей, что я чувствую, как она сидит рядом со мной и
смотрит на мое лицо, и как у нее пульсирует синяя жилка возле ключицы, и
как она держит левую руку, прикрывая грудь, и сколько боли в ее глазах, я