"Юлиан Семенов. Псевдоним (Повесть)" - читать интересную книгу автора

отвоевывать хоть какую-то толику свободы у своих любимых, легко
осваивающих профессию тюремщика, словно бы они все проходили курс молодого
надсмотрщика в утробе мамочек. Как ведь хорошо, листая вечером газету,
заметить любимой: "Крошка, послушай-ка, великий актер Пьер Шибо только
тогда добивался успеха на сцене, когда начинал роман с молоденькой
хористкой, на который его жена смотрела сквозь пальцы, ибо "так нужно
гению". Конечно же, любимая скажет, что ты не Пьер Шибо, и невеликий
актер, и работаешь не на сцене, а в хлеву, но ты благодаря свободной
прессе имеешь возможность заметить ей, что успех Пьера Шибо исчислялся не
только количеством вызовов, но и более высокими гонорарами за
изображаемое. О, когда речь идет о том, что любимый принесет в клюве
лишнюю тысячу зелененьких, благородная матрона задумается, прежде чем
отрезать "нет". Она будет долго и тяжело думать, что помешает ей проявить
обычную бдительность тюремного стража, а ты не мужчина, если не сможешь
воспользоваться этим и в дальнейшем закрепить успех! Поскольку свобода
отвоевывается по дюймам, наивно полагать, что ее можно получить всю сразу,
целиком, купно.
В-третьих, меня, как обывателя, не может не интересовать страница
уголовной хроники, в которой рассказывают о грабежах, насилиях (с
подробностями), кошмарных убийствах на почве ревности и налетах на банки
(как и все, я завидую банкирам и радуюсь, когда их грабят).
Чего я не читаю в газете? Во-первых, грустные истории про всякого
рода происшествия, связанные с тем, как обижают бедных. До тех пор, пока
человек имеет руки, ноги и зубы, он обязан драться за самого себя, а не
передоверять это дело газетчикам, даже столь добрым и отзывчивым, а потому
безрассудно-смелым, каким является Билл Портер.
Во-вторых, мне скучно читать про то, что происходит за океаном, в
древней Европе, потому что я - при всем моем желании - никак не могу
повлиять на тамошнюю ситуацию, поскольку овцы у них свои, хлеб свой и
коней хватает.
В-третьих, меня раздражают менторские нотации, которые распространены
в центральных газетах, где за меня думают, за меня решают все
государственные дела, а мне лишь предписывают, как поступать, о чем думать
и что предпринимать для всеобщего развития. Извините, но у меня своя
голова на плечах, разрешите мне самому думать, ибо чем ответственнее я
буду думать о своем месте в жизни, тем будет лучше Штатам.
Вот, дорогой Билл, я и ответил на твой вопрос. Пожалуйста, не
сердись, если что не так.
Кстати, "Малыш", который убил Тонью, снова вернулся в наши края, взял
себе в любовницы сестру Тоньи, похожую на нее как две капли воды, угнал в
Мексику два стада Дикого Рафаэля и ограбил салун "Хромого Носорога". Мы
решили поохотиться на него. На этот раз он не уйдет. Если у тебя есть
желание, приезжай ко мне (твой винчестер висит над моей кроватью), надевай
свои джинсы, сомбреро и мексиканские шпоры и мотай вместе с нами! Потом
напишешь об этом для своего "Перекати-поля". Мое предложение вполне
серьезно.
Посылаю тебе восемь долларов двенадцать центов с просьбой считать
меня подписчиком твоей газеты. В течение этой недели я намереваюсь
переговорить с моими друзьями в форте. Думаю, ты приобретешь еще
семь-восемь новых читателей. Напиши для них что-нибудь кошмарное, это