"Юлиан Семенов. Псевдоним (Повесть)" - читать интересную книгу автора

"Моя дорогая Этол!
Вместо того чтобы сочинять очередную юмореску для нашего
"Перекати-поля", пока клиенты банка обедают, сижу и смотрю в одну точку
перед собою и ничегошеньки не понимаю, и мыслей в голове нет, лишь свистит
что-то (если бы вихрь свободы!).
Я смотрю на фотографию - ты и наша малышка Маргарет Роуз, любуюсь ею
и тобою и испытываю щемящее чувство любви к вам, но я не могу, не умею
понять, отчего ты стала столь часто выражать такое открытое неудовольствие
мною? Зачем такие вспышки гнева, раздражительности, к чему так обижать
того, кто предан тебе каждой клеточкой своего существа?!
Мне ведь и работать после такой сцены невмоготу, Этол!
Я начинаю презирать самого себя.
Я посылаю нарочного с этой отчаянной запиской. Ответь, что мне надо
делать? Я подчинюсь.
Твой Билл".


14

"Мой милый!
Тебе надо простить свою глупую, вздорную Этол, которая все-таки
чуть-чуть больна и поэтому не всегда может уследить за собою.
Тебе надо не принимать меня всерьез и знать, что я люблю тебя.
Тебе надо меня простить и срочно написать самую веселую юмореску, на
какую ты только способен. А ты способен на все, и нет на свете никого
талантливее, любимее и добрее, чем ты.
Твоя глупая жена.
Этол".


15

"Дорогой Эрл!
Мне, конечно, совестно напоминать тебе о том пустяке, который ты
должен мне вернуть, но я вынужден это сделать потому, что сегодня в наш
"Первый Национальный банк" заявился худосочный тип и сунул Биллу Портеру,
сидевшему в кассе, свою бумагу, из которой явствовало, что он является
ревизором финансового ведомства и намерен провести учет всех наших
документов. Вот так-то.
Для нас это было как гром среди ясного неба, ибо наш прежний ревизор,
Том, никогда не измывался над Биллом Портером и главным бухгалтером
Вильгельмом, рассказывал новые анекдоты из столицы, угощал настоящими
сигарами и явно тяготился своей работой, которую не определишь иначе как
труд Легавой Ищейки, натренированной на Подружейную Охоту по Доверчивым
Двуногим.
Поначалу все шло хорошо, но потом Ищейка наткнулся на твою бумагу про
девять тысяч. Билл Портер, работающий теперь по вечерам в редакции своей
задиристой газетенки, а потому окончательно свихнувшийся с ума от
писанины, не смог ничего объяснить Очкастой Змее из Вашингтона, и это
пришлось делать мне. Мои объяснения про то, что ты мой старый друг и что