"Юлиан Семенов. Дождь в водосточных трубах (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

в птице взяться?
Тимофей ответил жене что-то веселое, и они засмеялись, но Степанов не
слышал, что он ей ответил, потому что вспомнилось ему, как он приехал в
этот дом семь лет назад с женщиной, которую любил. Они тогда сидели за
этим же столом - вчетвером, пили водку и ели картошку в мундире. И так же
смеялись, и так же горел желтый керосиновый фонарь на переезде.


Степанов постучался к Зубанихе.
- Войдите! - прогремел Михаил Иванович. - А, голубь! Прошу к столу!
Мы пируем! Это - Нина! Сестра. Для краткости зовется первой литерой -
Эн!.. Ха! Он принес хлеб! Зачем вы принесли хлеб, голубь? Это предлог, а?
- Предлог.
- Садитесь, кефиром угостим. Эн, дай ручку дяде.
Нина оказалась совсем юной, тонкой, как хлыст, и очень резкой в
движениях. Она гибко перегнулась через стол и протянула Степанову длинную
руку. Волосы упали ей на лицо, но она не стала убирать их, и Степанов
сказал:
- Вы похожи на гогеновских женщин.
- Ее задача ни на кого не походить. Не бесите мою сестру.
- Вы будете кефир или чай? - спросила Нина.
- Кефир - это что?
- Кефир - это кефир. Вы думали, что я имела в виду закодированное
название коньяка?
- Почему только коньяка? Тут возможны варианты.
- Нет вариантов, увы. Я привезла кефир, Миша и от него пьянеет.
- У нас странный диалог, - сказал Михаил Иванович. - Эн, не сходи с
ума, я ложусь спать. Голуба, бойтесь эту женщину, у нее мой характер.
Разбросав вокруг себя стулья, Михаил Иванович ушел, а Степанов еще
долго сидел, мучительно наморщив лоб, и вспоминал, как надо правильно
говорить: <бойтесь эту женщину> или же <бойтесь этой женщины>. То, что он
так и не мог толком разобраться, как следовало бы говорить верно,
показалось ему забавным, и он сказал вслух:
- Смешно.
Он вообще иногда говорил вслух какие-то мучившие его слова и, когда
рядом бывали люди, очень этим смущался, и, чтобы хоть как-то сгладить
возникавшую неловкость, начинал загадочно улыбаться и повторять
несуразное:
- Ешно, но, смеш...
При этом у Степанова быстро двигался нос и закрывался левый глаз.
Кое-кто угодливо смеялся, считая это чудачеством. Его это устраивало,
потому что объяснять про контузию было бы нелепо и жалко, а такое -
чудачество, - оно всегда воспринималось с доброжелательством. Степанов
даже заметил, что несколько его приятелей, из тех, кто помоложе, стали
подражать ему, произнося вслух непонятные слова, быстро при этом двигая
носом и закрывая глаза.
Нина спросила:
- Быть может, вы хотите покушать?
- Спасибо. Я только что ужинал.
- <Кушал> - это лакейское слово, да?