"Юлиан Семенов. Дипломатический агент (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Недаром считается год в неволе десятью годами на свободе. В неволе каждый
день требует переоценки ценностей.
День - это жизнь, а жизнь сурова к тем, кто не умеет быть с нею в ладу.
Не прошли даром "строевые занятия" с Ласточкиным, не прошли даром
оскорбления и радости, надежды и разочарования. В Виткевиче что-то
бродило, ожидая своего воплощения в новые формы. В человеке всегда
рождается новое, но в зависимости от окружающей среды быстрее или
медленней.
Ротный ненавидел Ивана за упрямство: мальчишка часами простаивал под
солнцем на плацу, мерз в студеные ночи в караулах, но молчал, не просил
"пардону".
Ласточкин, будучи по характеру своему человеком слабым, приходил в
бешенство, сталкиваясь с этим молчаливым упорством, которое по прошествии
двух лет выглядело настоящим вызовом. И Ласточкин изо дня в день
придумывал, чем бы еще досадить Ивану, как бы вогнать его в бешенство, а
вогнав, всыпать шпицрутенов и отстать.
Около плаца часто собирались любопытные, наблюдая солдатские учения.
Сегодня под вязами Иван увидал Анну Яновскую. Она стояла, укрывшись от
солнца зонтиком, и неотрывно смотрела на Виткевича. Ротный заметил, как
женщина смотрела на ссыльного. Он наморщил лоб, обдумывая что-то. Потом
улыбнулся своею особенной, веселой улыбочкой и сказал громко, так чтобы
услыхала и Анна:
- Ну, дружок, сегодня для тебя новый экзерсис будет. Выйди из строя,
Виткевич.
Иван вышел из строя. Вдруг, совсем по-мальчишески, ему захотелось,
чтобы ротный заставил его выполнять строевые упражнения. Иван считался
самым лучшим солдатом в крепости по строевой команде.
Ночью прошел дождь, и веселые рожицы луж блестели под солнцем. На плацу
луж было особенно много, оттого что поле находилось в низине, недалеко от
Урала.
- Так вот, дружок мой Виткевич, - продолжал ротный. - Сейчас ты у меня
ползать будешь. По лужам. Два часа кряду. Ничего, ничего, не замараешься.
От земли грязь не пристает.
Виткевич стоял секунду, колеблясь. Потом, побледнев, не сказав ни
слова, он лег в грязь и пополз. Он не видел, как Анна зажмурила глаза и,
повернувшись, побежала прочь. Сначала она быстро пошла, потом все скорей,
скорей и, наконец, побежала, придерживая рукой платье, попадавшее все
время под ноги.
Иван полз, не поднимая глаз, страшась увидеть лицо Анны. Только один
раз он взглянул на Ласточкина, да так взглянул, что у того сразу
похолодели руки. У трусов всегда холодеют руки.
Вечером, возвращаясь домой от батальонного, который его к себе вызывал,
Ласточкин столкнулся с Виткевичем около дверей своего дома. Остановился.
Ему захотелось убежать, потому что показалось, будто в руках у Виткевича
нож. Сразу же вспомнил слова Яновского, который пообещал посадить его на
гауптвахту, если он еще раз разрешит себе издеваться над солдатом, хотя бы
и ссыльным. Виткевич шел прямо на Ласточкина. Ротный начал пятиться.
Виткевич прыгнул, схватил его за отвороты сюртука и рванул на себя. Ротный
поднял рукн к горлу и попытался расцепить пальцы Ивана. Не смог.
- Что такое? - спросил он шепотом. Кричать не рискнул.