"Юлиан Семенов. Дипломатический агент (Повесть)" - читать интересную книгу автора

глядя:
- Чего смеешься, сучья харя?
Сказал он это негромко, тщательно выговаривая букву "с". Иван посмотрел
на Ставрина. Он подумал, что этот вопрос относится к солдату. Он не мог
представить себе, что ротный, может быть дворянин, обращается так к нему,
к Ивану.
- Ну?! - заорал Ласточкин и, вскочив с крыльца, пошел прямо на
Виткевича. - Ты что молчишь, пес? Я с тобой в цацки, что ль, играю? Как
стоишь перед командиром, сопля?
У Ивана сжались кулаки: никогда, даже во время суда и этапа, с ним
никто так не смел разговаривать.
- Вот что, ссыльный. Отныне строевыми приемами заниматься будешь у
меня. По восемь часов в день. И так до тех пор, пока не выучишься с
командиром вести себя надлежаще.
...На плацу, сжигаемом острыми лучами солнца, стоял Иван, одетый в
рваную, не по росту шитую форму, а в тени, под вязами, на раскладном
стульчике сидел Ласточкин и командовал:
- И-раз! Выше ногу! Еще выше! В колене не гнуть! Хорошо! И-раз! Шагом
арш! С песней! Пой! Пой! "Солдатушки, - пой, - бравы ребятушки"! Бегом!
И-раз! Пой, пой!
Когда Ласточкин уходил спать, его чаще других заменял унтер Савельев.
Однажды Иван попросил у него разрешения напиться.
- А льду хочешь? - засмеялся Савельев и оскалил острые, пожелтевшие от
табака зубы. - Ледку, может, принести барину?
Иван начал считать про себя, чтобы не заплакать. Но слезы туманили
глаза. За плацем, около вязов, склонившихся над Бычьим озером, стояло
несколько солдат, наблюдавших за учением. Впереди всех стоял Ставрин.
- Савельев! - негромко крикнул он и быстро поправился: - Господин
Савельев, дай я ему водицы принесу. Не заметят ведь их благородие.
- Ты чего? К нему, может, хочешь? В кумпанию? Проваливай, - огрызнулся
унтер и снова начал командовать, подражая Ласточкину. - И-раз! И-раз! Выше
ногу! Руки в шов!
Унтер, слава богу, не требовал, чтобы Иван пел. Ласточкин, вернувшись,
потребовал:
- До ночи прогоняю, а петь научу, - пообещал он Виткевичу. - Шагом
арррш! Пой!
Пой! Пой!
И Виткевич запел.
- Громче! Громче! - кричал ротный, пряча улыбку.
"Милая, бесценная моя маменька! Не знаю даже, смогу ли передать вам эту
весточку, но все же пишу, надеясь на оказию. Моя теперешняя жизнь не
должна внушать вам беспокойства. Я нахожусь здесь среди милых людей,
которые понимают мое положение и чем могут помогают мне. Так что, милая
моя маменька, ни о чем дурном не думайте и не верьте никаким слухам,
которые, возможно, дойдут до вас.
Сейчас здесь поздняя осень, и над крепостью нашей беспрестанно летят
утки и гуси. Здесь их такое множество, что даже неба иногда за ними бывает
не видно.
То время, которое остается у меня свободным от всяческих занятий и
военных экзерсисов, я посвящаю тому, что упражняюсь в английском и