"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

святого Георгия Победоносца, гордо развевавшийся на русских стягах,
принесших свободу не только Руси, но Западу, - на Куликовом поле, стал
ныне эмблемой самого позорного, что было в истории моего народа, -
черносотенного движения так называемых "русских людей"?!
Пишите мне. Я очень помню Вас; порою Вы кажетесь мне прекрасным Дон
Кихотом революции. С товарищеским приветом, Ваш А. М."
Для справки: "А. М." - известный полиции М. Горький, "Франек" - Ф.
Дзержинский, редактор газеты "Червоный Штандар", "Люксембургова" -
руководитель польской и литовской с.-д. партии".
"Так где же, черт возьми, этот Богров?"


3


Более всего на свете Кулябко любил лошадей.
Он часто приезжал на конюшни ипподрома; подолгу простаивал у стойла,
чесал своим любимцам плюшевые ноздри, тайком от служителей кормил сахаром
и вглядывался в таинственную, цыганскую жуть громадных глаз.
Особенную радость доставляли ему те минуты, когда конюхи выпускали
молодняк на пробежку. Тот момент, когда жеребята, чуть замерев на пороге,
в ы б р а с ы в а л и свои тела на зелень, под лучи солнца, казался
Кулябко завершающей музыкальной фразой любимого им Вагнера.
Именно сюда он и приехал, возвратившись из промозглой, нелюбимой им
северной столицы, совершенно разбитый после заключительной беседы со
Спиридовичем на перроне вокзала, под моросящим дождем, в тусклом свете
фонарей.
Он до сих пор ничего не мог толком понять; не мог он и делиться
опасениями со свояком, а опасаться было ему чего, ибо последние два года
траты были велики, переехал в новый дом, пришлось взять из кассы охранки;
пока на коне, никто не обратит внимания на ерундовые пять тысяч, выданных
по фиктивным распискам несуществующей агентуре, а ежели, упаси бог,
начнется шум, сразу же докопаются.
Кто? Столыпинские люди, - возобладай Петр Аркадьевич, татарин чертов?
Или же те, кто придет ему на смену?
"А разве Саня об этом не думает? - спросил себя Кулябко, устроившись на
завалинке конюшни, чтобы удобнее было любоваться молодняком. - Разве б он
решился на такое, не взвесь все с теми, кто стоит за ним? Но -. кто?
Неужели сам? Быть того не может! Не может этого быть! А ежели! Уф,
господи, тяжела ты, Мономахова шапка! Есть такое, через что не
переступишь! Ну, как я скажу Сане:
"Да, правда, деньги взял из кассы по липовым распискам несуществующих
агентов!"
Он же после этого руку мне перестанет подавать. Объяснять, что, мол,
для твоей же сестры старался? Не проймешь его сантиментом, он кремень, в
нем сердце с ноготь!"
Жеребенок каурой масти, весь в и г р е, остановился перед Кулябко,
опасливо потянулся к руке, знает, кто сахаром кормит, но все равно
отпрыгнул, когда заметил, что человек полез в карман; это так полагается,
надобно свой испуг показать, ушами поводить, человек тогда еще ласковее