"Ю.Семенов. Испания (Июль 1974 - февраль 1976)" - читать интересную книгу автора

министерств, в репрессиях или амнистиях - они могут быть замечены в том,
что не имеет, казалось бы, прямого отношения к политике. Искусство - с
момента его возникновения - всегда было связано с политикой, ибо охота на
мамонта нашла свое живописное отражение на стенах пещер, поскольку атака
во имя пищи и тепла и есть вопрос политики в очищенном - от всего
наносного - виде.
Поставить памятник человеку, написавшему "По ком звонит колокол" и
"Пятую колонну", писателю, отдавшему сердце республиканской "Земле
Испании", интернациональным бригадам и батальону Линкольна, где
большинство бойцов были американскими коммунистами, - симптом, и симптом
приметный. Те, которые сейчас имеют право запрещать, - разрешили,
руководствуясь желанием "спустить пары" из бушующего котла, но ведь те,
кто хотел поставить памятник, и кто поставил его, и кто кладет к подножью
гранитного республиканского писателя цветы, - руководствовались другим,
разве нет?
Город гудел изнутри, как вулкан, который готов взорваться. И он
взорвался, когда с Пласа дель Кастильо тысячи людей растеклись по улицам,
сотрясая древние стены Памплоны песнями и грохочущими оркестрами.
- Ты читала "Фиесту"? - спросил я.
- Нет. Это плохо?
- Наоборот. Хорошо.
- Почему?
- Потому, что ты можешь сравнить Чудо со Словом.
- А разве Слово - не Чудо?
- Слово тоже Чудо, только Слово Хемингуэя было рождено Чудом
Сан-Фермина.
- А я не разлюблю Хемингуэя, если после настоящей фиесты прочту его
"Фиесту"?
- Нет, - ответил я и сразу же подумал о том, что категоричности детей
нельзя противопоставлять нашу категоричность: оружие взрослых --
доказательность.
Впрочем, в понятии "взрослость" заложена снисходительность, отпущенная
тем чувством ответственности, которое рождает отцовство. Мы дали детям
возможность максимально быстрого приобщения к знаниям; термин
"акселерация" - мудреный термин, но если изложить его просто и понятно:
"раннее умнение, параллельное раннему созреванию", тогда станет ясно, что
мы живем сейчас в новой эпохе, которая отнюдь не есть механическое
повторение эпохи "отцов и детей". Н е т е р п е н и е, которое породило
конфликт поколений в прошлом веке, сейчас присуще в равной мере и старцам,
ибо Нильс Бор и Сергей Королев продолжали быть яростными нетерпеливцами до
последнего дня своего, а ведь нетерпение - это главное, что определяет
возрастную границу. Век электроники, космоса и пересадки сердца захватили
в яростную круговерть "темпа знания" детей и отцов; порой отцов более, чем
детей, ибо отец входит первым в зону опасного эксперимента: "отец" в
данном случае понятие типическое.
- Я не знаю, как это все можно нарисовать, - сказала Дуня, - не могу
себе представить, как это можно передать на холсте.
Я был настроен продолжать осторожные отцовские сентенции, но пришли
друзья, подхватили нас, закружили в танце, и мы влились в толпу, а она как
лес (так, кажется, говорил Мигель Унамуно), она все ставит на свои места: