"Ю.Семенов. Испания (Июль 1974 - февраль 1976)" - читать интересную книгу автора

увидишь и почувствуешь. Я почувствовала и увидала. И поверила - отныне и
навсегда.
(Эй, взрослые! Вы создали новые миры! Астроном, открывший звезду,
относится к ней с почтением и до конца дней своих не перестает изумляться
н о в о м у!
Бойтесь п р и в ы к н у т ь к своим детям! Бойтесь страшного и
безответственного чувства превосходства оттого лишь только, что они ваши
дети и не успели пройти п у т ь. Пройдут еще, пройдут!)
...Ту первую ночь и все другие ночи Сан-Фермина я старался найти те
места, где бывал Старик. Я это делал в Париже, и здесь, в Памплоне, я
делал это же, оттого что Хэмингуэй, открывший нам новые миры, сыграл в
жизни моего поколения такую же роль, как в его жизни сыграли Тургенев,
Толстой и Достоевский.
Мы пришли с Дунечкой и со скульптором Сангине в "Каса Марсельяно", что
возле крытого "Меркадо", совсем неподалеку от корраля, где "торо"
затаились перед завтрашней корридой, и оказались в такой густой, кричащей,
поющей и пьющей толчее, что нам пришлось взяться за руки, чтобы не
потерять друг друга. Старик всегда приходил сюда и ел жаркое из бычьих
хвостов, совсем не похожее на аккуратный немецкий суп - сытное, до краев,
испанское, а потому - очень похожее на русское, хотя такого блюда у нас
нет, но и у нас и у них - всегда до краев, а то и через край - от всего
сердца, даже если это "до краев" - последнее, что есть в твоем доме...
"Каса Марсельяно" - маленький, двухэтажный ресторанчик. Он пустует все
двенадцать месяцев, как, впрочем, и Памплона (я был там осенью 1973 года -
глухая, тихая, безлюдная провинция, неужели это - столица Сан-Фермина?!),
но в дни фиесты - это храм Братства, церковь Искренности, клуб
Товарищества.
В углу, возле камина, сидел Луис Гандика, "ганадеро" из Венесуэлы, с
матадором Тино. Гандика подписывает с Тино контракт: профессия "ганадеро"
подобна импрессарио, только в отличие от тех, обычных, он подписывает
контракт на смерть и пьет при этом красное вино, и аппетитно ест мясо, и
аккуратно снижает цену за выступление, хотя его Пласа де Торос - вторая в
мире по величине после мексиканской: сорок тысяч зрителей. Гандика
жаловался на рост дороговизны - и в Испании и во всем мире, сетовал на ТВ,
которое убивает корриду, бранил власти - в аккуратной и тактичной манере
миллионера, которому позволено непозволенное, а Тино сидел отрешенно,
словно бы присматриваясь к своему одиночеству среди этой веселой и пьяной,
жестокой и нежной толпы сан-ферминцев. Крестьянское лицо Тино
малоподвижно, живут только круглые глаза. Все движение собрано, завязано в
жгут фигуры: широкие, словно крылья селезня, плечи, балеринья талия,
сильные, хотя и очень тонкие, ноги.
Мы вышли из "Каса Марсельяно" и двинулись по калье Эстафета, где
завтра, нет, не завтра, а сегодня (ведь уже четыре часа утра), ровно в
восемь, когда грохнет пушка, побегут люди (их называют "афисионадо") по
деревянному корралю, ограждающему витрины, а следом за ними - быки, и люди
будут падать и закрывать голову руками, а наготове будут стоять санитарные
машины, и зрители - на балконах, на протяжении всех 823 метров улицы
Эстафеты, по которой быки будут гнать любителей корриды во время этой
полутораминутной "энсьерро" - станут напряженно и тихо смотреть, как
погибают или чудом спасаются эти сумашедшие "афисионадо".