"Борис Семенов, Т.Талатов. Подвиг длиною в жизнь ("Искатель" No 3, 1968)" - читать интересную книгу автора

начнется пересчет и всем придется стоять еще невесть сколько под
холодным дождем и мокрым снегом.
А Гаджи тем временем шел, с трудом передвигая ноги, ожидая, что
сейчас, обнаружив пропажу, конвойный кинется за ним вдогонку.
На порубке охранник стоял над тачкой с топорами.
- Сорок четыре? - переспросил он. - Очень хорошо.
Ему тоже не хотелось заниматься пересчетом, замерз, хорошо бы в
тепло.
- Марш в барак!
И колонну погнали почти бегом.

22
Седой не подал виду, что заметил, как Гаджи спрятал топор под
тряпье, заменявшее постель. Встревожился. Зачем?
Тишина была глубокой. Она держалась до тех пор, пока Гаджи не
вышел из барака. И тогда кто-то сказал с кавказским акцентом.
- Давай посмотрим, что этот на нарах прятал.
- Откуда ты знаешь?
- Глазами видел. Понимаешь? Своими глазами.
- Лазить по чужим...
- Щепетильный больно, тут не институт благородных девиц.
- Как-то вроде неудобно.
- Тебе, может, и не к лицу, а я могу.
Кавказец пошел к нарам Гаджи.
- Вай ме... - он даже ахнул. В его руках был топор. - Глядите.
Пленные подошли ближе.
- Если обыск... Нас всех...
- Он на то, видно, и метит.
- Выкинем?
- Надо так... Сейчас спрячем, - это сказал кавказец. - А как
уснет... - Он обвел всех долгим взглядом. Увидел, что люди притихли. И
продолжил: - Этим же топором... Сам берусь. Потому что я тоже с
Кавказа... Из-за него на весь Кавказ позор.
За стенами барака послышались шаги. Возвращался Гаджи. Кавказец
схватил топор и кинулся к себе на нары. Коптилка, вспыхнув последний
раз, погасла: кончилось масло.
Через какое-то время из дальнего угла барака кто-то, крадучись,
двинулся по проходу.
Подойдя к нарам Гаджи, человек остановился. Седой рассмотрел того
самого кавказца, что поклялся покончить с Гаджи. Голубоватым холодком
отливал прижатый к его груди топор.
Самосуд! Он был бессмыслен до идиотизма. Он вел не только к
гибели самого Гаджи, ни в чем не повинного, а только обросшего липкой
отвратительной паутиной недоверия, но и к гибели многих, кто был в
этом бараке. Седой рванулся и перехватил руку с занесенным топором.
Гаджи сидел на нарах, не в силах шевельнуться. Его казнь не
состоялась, и жизнью своей теперь он обязан был только Седому.
- Твой топор? - спросил Седой.
Гаджи молча кивнул.
Продолжать сейчас разговор было бессмысленно, и Седой, взяв