"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

Феб начинает уже воздымать свой пламенник жаркий, Сея алеющий свет, а
печальная ласточка утром Корм начинает носить болтливым птенцам, возвращаясь
То и дело к гнезду и всех оделяя из клюва...
Вар, римский всадник из окружения Марка Виниция5, ловец хороших обедов,
которые он зарабатывал злоязычьем, воскликнул: "Бута дремать. начинает!"
(13) А потом, когда Монтан прочитал:
Вот уже пастухи загнали стада свои в хлевы, Ночь начинает уже тишиною
окутывать земли Спящие.. .
тот же Вар сказал: "Что он говорит? Уже ночь? Пойду приветствовать"
Буту!" Эта его вывернутая наизнанку жизнь была известна всем и каждому, хотя
в то время, повторяю, многие жили как он. (14) А причина этому - не какая-то
особая приятность, которую некоторые находят в ночи, а неприязнь ко всему
общепринятому; вдобавок, нечистой совести свет в тягость; и еще, кто и
желает и презирает все смотря по тому, дорого или дешево оно куплено, те
совсем уж гнушаются даровым светом. Далее, любители удовольствий хотят,
чтобы, пока они живы, их жизнь стала предметом общих толков, и если о них
молчат, они полагают, что стараются впустую. Им плохо каждый раз, когда
молва не заметит какого-нибудь их поступка. Многие проедают имущество, у
многих есть любовницы, и чтобы твое имя не затерялось среди всех, мало
роскошничать, - нужно сделать что-нибудь особенное. В городе, где все так
заняты, о простом беспутстве не заговорят. (15) Я слышал, как Педон
Альбинован6, остроумнейший рассказчик, вспоминал о Спурии Папинии, чей дом
стоял ниже его дома: "Слышу в третьем часу ночи удары бичей; спрашиваю, что
он делает, отвечают: ведет расчеты. В шестом часу ночи слышу: сильнейший
вопль; спрашиваю, что это; отвечают: пробует голос. В восьмом часу ночи
спрашиваю, что значит этот стук колес; отправляется на прогулку, - отвечают
мне. (16) Перед рассветом - беготня, зовут слуг, виночерпии и повара
суетятся. Спрашиваю, что такое? Говорят, что вышел из бани, потребовал
медового питья и полбяной похлебки". - А на вопрос: "Что же, обед занимал у
него весь день?" - был ответ: "Ничуть не бывало: жил он очень умеренно, и
если что и тратил, так только ночи". А тем, кто называл этого человека
жадным и скаредным, Педон говорил: "Можете еще назвать его ночным зверем".
(17) Ты не должен удивляться, обнаружив у пороков столь странные черты:
пороки бесчисленны и многолики, установить их разновидности невозможно.
Прямой путь один, окольных много, и они еще петляют то так, то этак. То же
самое и нравы людей: кто следует природе, у тех нрав почти одинаков, -
покладистый и свободный; а у извращенных нравы не схожи ни между собою, ни с
нравами всех прочих. (18) Но главная причина этой болезни, по-моему, в том,
что они гнушаются общепринятым образом жизни. Как отличаются они от всех и
одеждой, и изысканностью обедов, и изяществом повозок, так же они хотят
выделяться и выбором времени. Кто грехами добивается дурной славы как
награды, тому обычные грехи не нужны. А ее-то и ищут все, кто, так сказать,
живет наоборот. (19) Вот почему, Луцилий, нам и нужно держаться дороги,
указанной природой, и с нее не уклоняться. Тем, кто идет ею, все легко и
просто; кто старается идти в обратную сторону, для тех жить - все равно что
грести против течения. Будь здоров.

Письмо CXXIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Утомленный дорогой, не столько долгой, сколько трудной, я прибыл к