"Луций Анней Сенека. Письма" - читать интересную книгу автора

чтобы ты не тратил труда на поиски вещей полезных, сделаю пометки, по
которым ты сразу найдешь все, что я одобряю и чем восхищаюсь. Но больше
пользы, чем слова, принесли бы тебе живой голос мудрецов и жизнь рядом с
ними. Лучше прийти и видеть все на месте, во-первых, потому, что люди верят
больше глазам, чем ушам ', во-вторых, потому, что долог путь наставлений,
краток и убедителен путь примеров. (6) Не стал бы Клеанф точным подобьем
Зенона 2, если бы он только слышал его. Но ведь он делил с ним жизнь, видел
скрытое, наблюдал, живет ли Зенон в согласии со своими правилами. И Платон,
и Аристотель3, и весь сонм мудрецов, которые потом разошлись в разные
стороны, больше почерпнули из нравов Сократа, чем из слов его. Метродора и
Гермарха, и Полнена4 сделали великими людьми не уроки Эпикура, а жизнь с ним
вместе. Впрочем, зову я тебя не только ради той пользы, которую ты получишь,
но и ради той, которую принесешь; вдвоем мы больше дадим друг другу. (7)
Кстати, за мной ежедневный подарочек. Вот что понравилось мне нынче у
Гекатона: "Ты спросишь, чего я достиг? Стал самому себе другом!" Достиг он
немалого, ибо теперь никогда не останется одинок. И знай: такой человек всем
будет другом. Будь здоров.

Письмо VII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты спрашиваешь, чего тебе следует больше всего избегать? Толпы?
Ведь к ней не подступиться без опасности! Признаюсь тебе в своей слабости:
никогда не возвращаюсь я таким же, каким вышел. Что я успокоил, то вновь
приходит в волнение, что гнал от себя - возвращается. Как бывает с больными,
когда долгая слабость доводит их до того, что они и выйти не могут без вреда
для себя, так случается и с нами, чьи души выздоравливают после долгого
недуга. (2) Нет врага хуже, чем толпа, в которой ты трешься. Каждый
непременно либо прельстит тебя своим пороком, либо заразит, либо незаметно
запачкает. Чем сборище многолюдней, тем больше опасности. И нет ничего
гибельней для добрых нравов, чем зрелища: ведь через наслаждение еще легче
подкрадываются к нам пороки. (3) Что я, по-твоему, говорю? Возвращаюсь я
более скупым, более честолюбивым, падким до роскоши и уж наверняка более
жестоким и бесчеловечным: и все потому, что побыл среди людей. Случайно
попал я на полуденное представление ', надеясь отдохнуть и ожидая игр и
острот - того, на чем взгляд человека успокаивается после вида человеческой
крови. Какое там! Все прежнее было не боем, а сплошным милосердием, зато
теперь - шутки в сторону - пошла настоящая резня! Прикрываться нечем, все
тело подставлено под удар, ни разу ничья рука не поднялась понапрасну. (4) И
большинство предпочитает это обычным парам и самым любимым бойцам!2 А почему
бы и нет? Ведь нет ни шлема, ни щита, чтобы отразить меч! Зачем доспехи?
Зачем приемы? Все это лишь оттягивает миг смерти. Утром люди отданы на
растерзанье львам и медведям, в полдень - зрителям. Это они велят убившим
идти под удар тех, кто их убьет, а победителей щадят лишь для новой бойни.
Для сражающихся нет иного выхода, кроме смерти. В дело пускают огонь и
железо, и так покуда не опустеет арена3. - (5) "Но он занимался разбоем,
убил человека"4. - Кто убил, сам заслужил того же. Но ты, несчастный, за
какую вину должен смотреть на это? - "Режь, бей, жги! Почему он так робко
бежит на клинок? Почему так несмело убивает? Почему так неохотно умирает?" -
Бичи гонят их на меч, чтобы грудью, голой грудью встречали противники удар.
В представлении перерыв? Так пусть тем временем убивают людей, лишь бы