"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

перемена духовника в столь критическую и опасную минуту и на какие мысли
навела людей. Я вернусь к этому позже, а теперь не хочу прерывать
повествования, проникнутого столь печальным интересом. Дофин был убит горем;
он из последних сил старался скрыть свою муку, чтобы не покидать изголовья
дофины. Но у него началась такая сильная лихорадка, что утаить ее было
невозможно; врачи, желавшие избавить его от ужасного зрелища, которое
предвидели, сделали все, что было можно, чтобы самим и при посредстве короля
удержать дофина у него в покоях с помощью вымышленных известий о состоянии
его жены.
Исповедь была долгой. Вслед за нею дофину сразу соборовали и
причастили; король сам принял святые дары у подножия главной лестницы. Часом
позже дофина попросила читать отходную. Ей возразили, что она вовсе не так
плоха, и, утешив ее, уговорили, чтобы она попыталась уснуть. Днем пришла
королева Английская; ее провели по галерее в гостиную, примыкавшую к
опочивальне дофины. В гостиной находились король и г-жа де Ментенон; туда же
пригласили докторов, чтобы те устроили в их присутствии консилиум: докторов
было семеро - придворных и вызванных из Парижа. Все в один голос высказались
за то, чтобы пустить кровь из ноги прежде, чем опасность усугубится, а в
случае, если кровопускание не принесет желаемого успеха, на исходе ночи дать
больной рвотное. В семь часов вечера отворили кровь. Начался новый приступ
болей; врачи нашли, что он слабее предыдущего. Ночь принесла больной ужасные
мучения. Рано утром проведать дофину пришел король. В девять утра ей дали
рвотное, но оно почти не помогло. Весь день одни признаки болезни сменялись
другими, все более изнурительными; изредка к больной возвращалось сознание.
Совсем уже вечером в опочивальню, несмотря на присутствие короля, допустили
множество народу; от духоты нечем было дышать; незадолго до того, как
больная испустила дух, король вышел, сел в карету у главного подъезда и
вместе с г-жой де Ментенон и г-жой де Келюс уехал в Марли. И король, и г-жа
де Ментенон были убиты горем; они не нашли в себе сил посетить дофина.
Никогда не бывало принцессы, которая, явившись при дворе в таких юных
летах, была бы так прекрасно к тому подготовлена и так умела воспользоваться
полученными советами. Ее хитроумный отец*, досконально знавший наш двор,
описал его дочери и научил ее единственному способу, как прожить при дворе
счастливо. Ей помогли в этом врожденный ум и понятливость; у ней было много
обаятельных черт, привлекавших к ней сердца, а положение, которое она
занимала благодаря супругу, королю и г-же де Ментенон, приносило ей самые
лестные почести. Она искусно добивалась этого с самых первых минут
пребывания при дворе; всю жизнь она не покладая рук трудилась, дабы упрочить
свое положение, и беспрестанно пожинала плоды своего труда. Кроткая,
застенчивая, но умная и сообразительная, добрая до того, что боялась
причинить малейшее огорчение кому бы то ни было, и вместе с тем веселая и
легкомысленная, прекрасно умевшая облюбовать себе цель и упорно ее
преследовать, она, казалось, с легкостью переносила любое, самое суровое,
принуждение, давившее на нее всей своей тяжестью. Она была полна дружелюбия:
оно било в ней ключом. Она была весьма некрасива: щеки отвислые, лоб
чересчур выпуклый, нос незначительный, но пухлые вызывающие губы, роскошные
темно-каштановые волосы и того же цвета изящно очерченные брови; глаза у ней
были выразительнее всего и воистину прекрасны - а вот зубов мало, и все
гнилые, о чем она сама упоминала и над чем подшучивала; превосходный цвет
лица, чудесная кожа, грудь невелика, но прелестна, длинная шея с намеком на