"Александр Серафимович. Железный поток (Авт.сб. "Железный поток")" - читать интересную книгу автора

- Та нэма ж края найкращего, як наш край!
А теперь все зарятся на этот край, как чаша, переполненный невиданными
богатствами. Потянулись гонимые нуждой из Харьковской губернии, из
Полтавской, из Екатеринославской, с Киевщины, потянулись голь и беднота со
скарбом, с детьми, расселились по станицам и щелкают, как голодные волки,
зубами на чудесную землю.
- На-кось! съешь фигу, - землю захотели!
И стали батраками переселенцы у казаков, дали им имя "иногородние".
Всячески теснили их казаки, не пускали их детей в казацкие народные школы,
драли с них по две шкуры за каждую пядь земли под их хатами, садами, за
аренду земли, взваливали на них все станичные расходы и с глубоким
презрением называли их: "бисовы души", "чига гостропуза", "хамсел" (то
есть хамом сел на казацкую землю).
А иногородние, упорные, как железо, без своей земли поневоле
бросающиеся на всякие ремесла, на промышленную деятельность, изворотливые,
тянущиеся к знанию, к культуре, к школе, - платят казакам тою же монетой:
"куркуль" (кулак), "каклук", "пугач"... Так горит взаимная ненависть и
презрение, а царское правительство, генералы, офицеры, помещики радостно
раздувают эту звериную вражду.
Прекрасный край, дымящийся, как горькой желчью, едкой злобой,
ненавистью и презрением.
Но не все казаки, не все иногородние так относятся друг к другу.
Выбившиеся из нищеты, выбившиеся из нужды сметкой, упорством, железным
трудом иногородние в почете у богатых казаков. Держат они мельницы на
откупу, много держат казацкой земли в аренде, держат батраков из своей же,
иногородней, бедноты, и лежат у них в банках деньги, ведут торговлю
хлебом. Уважают их те казаки, у которых дома под железными крышами и
амбары ломятся от хлеба, - ворон ворону глаз не выклюет.
Отчего это с гиком и посвистом скачут по улицам казаки в черкесках,
заломив папахи, скачут взад и вперед, раскидывая лошадиными копытами
глубокую мартовскую грязь, и блестят выстрелы в весеннее синее небо?
Праздник, что ли? И колокола, надрываясь, мечут веселый синий звон по
станицам, по хуторам, по селам. А люди в праздничной одежде, и казаки, и
иногородние, и дивчата, и подростки, и седые старики, и старухи с
завалившимся ртом - все, все на весенних праздничных улицах.
Уж не пасха ли? Да нет же, не поповский праздник! Человечий праздник,
первый праздник за века. За века, сколько земля стоит, первый праздник.
_Долой войну_!..
Казаки обнимают друг друга, обнимают иногородних, иногородние -
казаков. Уже нет казаков, нет иногородних - есть только граждане. Нет
"куркулей", нет "бисовых душ" - есть граждане.
_Долой войну_!..
В феврале согнали царя, в октябре что-то произошло в далекой России;
никто толком не знал, что произошло, одно только врезалось в сердце:
_Долой войну_!..
Врезалось и было безумно понятно.
И повалили полки за полками с турецкого фронта. Повалила казацкая
конница, шли плотно батальоны пластунов-кубанцев, шли иногородние пехотные
полки, погромыхивала конная артиллерия, - и все это непрерывающимся
потоком к себе на Кубань, в родные станицы, со всем оружием, с припасами,