"Александр Серафимович. Железный поток (Авт.сб. "Железный поток")" - читать интересную книгу автора

и меры прозрачно всплывают и исчезают на влажных камнях. И в бездонном
молчании, слышимая только сердцем, звучит первозданная песнь.
- Бачь, море опять лягло.
- А ты думав, воно так и буде стиной стоять? То с горы воно обманывало.
А то як же ж бы по йому йиздиты?
- Эй, Гараська, теперь пропали твои чоботы, наскрозь промокнуть, як
побредешь через море.
А Гараська весело шагает под винтовкой босиком.
Дружный смех катится по рядам, и задние, ничего не слышавшие и не
знающие, в чем дело, весело регочут.
А мрачный голос:
- Все одно, нам теперича никуды не вывернуться: отцеда вода, оттеда
горы, а сзади - козаки. И рад свернуть, да некуды. При вперед, больше
никаких!
Голова потянулась далеко по узкому берегу, скрылась за морской
извилиной, середина бесконечно огибала город, а хвост все еще весело
извивался по шоссе, спускавшемуся белыми петлями с хребта.
Немецкий комендант, пребывавший на броненосце, заметил
непредусмотренное движение в чужом, но под его кайзеровскими пушками,
городе, а это уже беспорядок: отдал распоряжение, чтобы неизвестные люди,
обозы, солдаты, дети, женщины - все это, торопливо уходившее мимо города,
чтобы немедленно останови лось и чтобы сдали оружие, запасы, фураж, хлеб и
ждали дальнейших распоряжений.
Но пыльная серая змея все так же поспешно уползала; все так же
торопливо, иноходью трусили озабоченные коровы; ухватившись за повозки,
мелькая ножонками, семенили ребятишки; взрослые молча нахлестывали
вытягивавшихся лошадей, и от рядов шел густой, размашистый, дружный гул,
отдававшийся в глубине; клубами всплывала ослепительно белая пыль.
В этот нескончаемый поток с треском, с матерной руганью просоленных
морскими ветрами голосов, ломая чужие оси и колеса, стал вливаться из
города другой поток груженых повозок. На этих нескончаемых повозках
виднелись кряжистые, плотно сбитые, проспиртованные фигуры матросов;
синели на белых матросках отложные воротники, полоскались свешивавшиеся с
круглых шапочек черно-желтые - полосками - ленточки. Больше тысячи
повозок, бричек, дрожек, фаэтонов, колясок влилось в проползавшие обозы, а
на них крашеные бабы и тысяч пять матросов, ругающихся самыми солеными
матерными ругательствами.
Немецкий комендант подождал и не дождался остановки.
Тогда, вдруг разорвавши голубое спокойствие, ахнуло с броненосца, и
пошло ломаться и грохотать по горам, ущельям, будто валились гигантские
обломки. А через секунду отдалось в тридесятом царстве, за недвижимо
потерявшейся голубой далью.
Над уползающей змеей загадочно и мягко родился белый клубочек, лопнул с
тяжелым треском и, медленно относимый, стал таять.
Гнедой мерин, казавшийся ночью вороным, неожиданно вскинулся на дыбы и
с размаху грохнулся, ломая оглобли. Человек двадцать бросились к нему;
ухватили кто за гриву, кто за хвост, за ноги, за уши, за челку, сразу
сволокли с шоссе, в канаву, опрокинули туда же и повозку, и громада обоза,
ни на секунду не запнувшись, во всю ширину шоссе, повозка в повозку,
неудержимо катилась вперед. Горпина и Анка с плачем выхватили, что