"Александр Серафимович. У обрыва (Авт.сб. "Железный поток")" - читать интересную книгу автора

И за рекой кто-то: "О-о-о-о..."
- Скажи парню, нехай садится с нами, вишь, отощал.
Старик достал из кармана ложку и вытер заскорузлым пальцем.
- Эй, паря!.. Хошь, поешь с нами. - Длинный наклонился над неподвижно
черневшей фигурой.
- А?.. а?.. а?.. Куда... Постой!.. Братцы, держитесь!.. - закричал тот,
вскакивая, трясясь.
- Что ты... что ты, парень... Говорю, поешь с нами...
Тот обвел вокруг удивленным взглядом, не понимая этой темноты, смутно
рисующихся контуров, этого ночного молчания, заполненного немолчно
шепчущим ропотом, этого трепещущего, красноватого, поблескивающего в воде
отсвета, и провел рукой, как будто снимал с лица паутину. Он точно весь
обмяк и улыбнулся бессильной, измученной улыбкой.
- Ишь ты... опять попритчилось.
При свете костра поражали исхудалость и измученность, завалившиеся
щеки, черные круги, горячечно блиставшие, беспокойные, как будто глядящие
мимо предметов глаза.
Сели кругом котелка, поджав на песке ноги, и стали есть и громко дули
на кашу. И, повторяя движения, суетились по песку тени.
Долго и молча ели, и долго в дремотно шепчущий ночной ропот чуждо
вторгался звук усердно работающих человеческих челюстей.
Первая острота голода притупилась; парень, на лице которого землисто
отпечатался призрак смерти, вздохнул.
- У-ух-х!.. Маленько отошел.
И, опять улыбнувшись бессильной и измученной улыбкой, добавил:
- Два дня не ел.
- Да ты откуда?
- Из города. - И снова усталая и теперь доверчивая улыбка. - Из самого
из пекла вырвался. Как и вырвался, сам не знаю...
- Да мы это догадались, как ты еще шел по берегу, - усмехнулся длинный,
- да не стали расспрашивать, что человека зря беспокоить.
- Не бойсь, ничего... По степи патрули разъезжают, хватают, которые
успели из города убежать. Ну схватят, разговор короткий - пуля либо петля.
Мы не одного переправили... Артель-то на баржах, да и команда на пароходе
свой народ... К нам вот не догадаются на баржу заглянуть, а... то бы была
им пожива. Да ты в городу-то чем был?
- Наборщиком. - И он повел плечами, точно ему холодно было, и боязливо
оглянулся.
Длинный черпнул, подул на ложку и, вытянув губы, с шумом втянул воздух
вместе с кашей.
На реке завозился водяной или ночная птица. Всплеснула рыба, но в
темноте не было видно расходящихся кругов. Старик ел молча.
- Все по реке шел, как чуть чего - в воду... Вчерашний день до самой
ночи в воде сидел, закопался в грязь, а голова в камыше, так и сидел.
Он отложил ложку и сидел, осунувшись, и мысли, далекие от теплой ночи,
от костра, бродили в голове, туманя глаза.
- Что было - страшно вспомнить... Крови-то, крови!.. Народу сколько
легло!
И опять боязливо огляделся и передернул, как от холода, плечами.
- Устал я... устал, замучился, и... и не то что руками или ногами,