"Александр Серафимович. Бригадир (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

свой курень забег, отворил дверь, ды... ды...
Что же это, брат ты мой!..
Он поднялся, постоял, как дуб, постоял, прямой, широкоплечий, потом
сел. Я быстро глянул на его лицо. Оно было спокойное и
неподвижно-бронзовое. Он сказал:
- Отворил в сенцы дверь, а на пороге жена лежит, юбки задраты, ноги
голые, одна рука отрубленная... А сыны в кухне лежать, одному - девятый
годок, а старшему - тринадцатый.
Соседи собрались, рассказывають - мучили их все время, с той поры как я
убег, а когда мы ворвались в станицу, их и прикончили. С той поры пленных
не брал. Сотней командовал, ссадили из-за этого самого. Два раза под суд
отдавали, расстрелять хотели; нет, не брал пленных!
Он помолчал и спокойно сказал:
- Теперича у меня другая семья...
Долго смотрел на край степи, дрожавшей знойной дрожью, и вдруг
оглушительно заревел и поднялся, - мне показалось - земля подалась под
ногами:
- Ахвонька-а!! распротак тебе перетак... Опять за свое?!
Зараз запишу штраф... - и полез за записной книжкой. - Иде ж она?
Афонька, молодой парень, тракторист, черный как бес, от масла, сажи и
металла, - только глаза и зубы блеснули, - торопливо затоптал черной босой
ногой цигарку, подошел и, ухмыляясь белыми зубами, сказал просительно:
- Не пиши, Иван Семеныч, и так в штрафах весь, как в репьях. На получке
ничего не достанется.
А тот опять загремел на всю степь:
- Кто курить будет на стану, разорву напополам!..
- Ну, прослабишься... - отозвался комбайнер, голый до пояса, и кожа
блестела потом, чернотой, - кругом мокрота, а он...
- И тебе штраф!.. - загремело по степи. - Не сбивай народ.
Огромный, бронзовый, пошел в будку за книжкой. Трактористы, комбайнеры
столпились.
- Вот сатана зубастая! Сам же видит: кругом парит, все волглое, и
работать нельзя, - хлеб полег...
Бригадир вернулся.
- Марш по машинам! Проверить на ходу!.. - И, обернувшись, закричал
стряпухе:
- Чтоб обед был зараз готов, на дуб солнце подымается, работать начнем,
- и пошел, такой же стройно-тяжелый, спокойный, за расходившимися к
черневшим машинам трактористами.
- У-у, сатана!.. - сказала стряпуха и поправила платок.
И вдруг ее потная и красная физиономия разъехалась до ушей.
- А осень придет, мы его качаем. Вот в прошлом году качали, ды чижолый
какой...
- За что же качали?
- А как же? У всех трактористов премия за экономию горючего. У людей
только приступают к уборке, а мы кончаем.
У людей - потеря хлеба, а мы зернышка не упустили. Как же, качали! Я
все руки пообломала - чижолый, окаянный, как медведь...
Она глянула на подходившего от машин бригадира, сердито поправила
платок и побежала к печке под навесом, пробурчав: