"Иван Сербин. Сердце дьявола" - читать интересную книгу автора

пел тем временем бородач. - Губною помадой на старой газете записан ее
телефон..."
- Знаешь, у меня сумасшедшая идея, - прошептал нетвердо Мишка. -
Полетели на юг, а? Прямо сейчас. Возьмем такси и в аэропорт. Сядем в
самолет, два часа - и мы в Крыму. Говорят, море еще теплое. Можно купаться.
Маринка едва заметно усмехнулась. Мишка был странным влюбленным.
Доисторическим. Таких, наверное, осталось два на миллион. Розы и кофе в
постель по утрам. Он старался сделать каждый день необычным, запоминающимся.
Легко, с улыбкой, совершал сумасшедшие глупости. И не только когда выпивал.
Чаще как раз наоборот.
- Нет, Миш, - Маринка сжала его ладонь. - Не могу.
- Почему? Он уже загорелся. Нельзя сказать, что идея была плохой. Но
Маринка понимала: сейчас решения принимаются под воздействием алкоголя.
Можно легко сделать что-то такое, о чем впоследствии придется сильно
пожалеть. Неисповедимы пути господни.
- Мне на работу нужно. Я же говорила.
- Да брось ты эту работу, - горячо зашептал Мишка. - Нет, серьезно. -
Разговор принял опасное направление. Единственным поводом для разногласий в
их безоблачной жизни была именно Маринкина работа. - Ну зачем тебе вся эта
головная боль?
- Миш, не надо, ладно? - попыталась предотвратить рецидив Маринка. - Мы
уже обсуждали данный вопрос.
- Знаю, знаю. Когда Мишка выпивал больше определенной дозы, из него,
как из рога изобилия, начинали сыпаться различного рода грандиозные идеи. И,
если идеи эти отвергались - независимо от того, обоснованно или нет, - он
становился агрессивным и дико высокомерным. Единственное утешение -
происходило подобное не слишком часто.
- Сейчас опять начнется вечная песня о независимости, да? - Мишка
скривился. - Чем измеряется твоя независимость? Деньгами? Я лично буду
платить тебе вдвое больше, чем ты получаешь на этой своей работе! -
последнее слово он выдохнул едва ли не с презрением. - Или тебя помимо денег
волнует что-то еще? Вот этого ему говорить не следовало. Год назад, когда
Мишка предложил ей переехать жить к нему, Маринка поставила условие: аспекты
ее работы обсуждению не подлежат, в том числе и нравственные. Она знала, что
многие относятся к сексу по телефону примерно так же, как к проституции,
хотя ничего общего тут не было. Тем не менее на своей работе Маринка
научилась воспринимать многие вещи более терпимо. Ту же проституцию, кстати
говоря. Тогда Мишка согласился, и ей казалось, что он все понимает
правильно. Но потом разговор о ее работе стал "всплывать" все чаще и чаще. В
основном, конечно, после застолий. Мишка то ли ревновал, то ли подозревал ее
в чем-то.
- Если ты немедленно не прекратишь этот разговор, я уйду. Маринка изо
всех сил старалась сохранить самообладание.
- Думаешь, я не знаю, чем вы там занимаетесь? - продолжал упрямо
талдычить свое Мишка. - Я все знаю. Все. Поэтому ты и ехать не хочешь!
Обычный пьяный треп. Хотя от этого он не становился менее обидным. Маринка
подхватила сумочку, поднялась.
- Мне пора. Мишка смотрел на нее снизу вверх, и в глазах его плавала
дурная пьяная муть. Хорошо еще, что застолье в самом разгаре, никто не
обращал на них внимания, не прислушивался к разговору. Пирушка достигла той