"Андрей Сердюк. Дороги младших богов " - читать интересную книгу автора

Я посмотрел на него оценивающе - прикинул, стоит ли раздраконивать этот
пьяный базар? Или всё же не стоит?
Уже одиннадцать лет прошло, как Гошка в Штаты свалил, а непонятки в нем
по-прежнему реальные бродили, типа: угадал - не угадал? что потерял - чего
нашел? кинул сам себя жестоко или таки нет? Всё никак определиться не мог.
Всё маялся. Ну и при каждом очередном проездом-приезде нажирался от такой
ментальной нестыковочки. А нажравшись, и меня, и Серегу в своей глухой
правоте убедить пытался.
Хотя на самом деле не нас - себя.
Плеснув в свою рюмку из простуженного графина, я всё же взялся Гошку -
чисто из врожденного своего человеколюбия - лечить.
- Слушай сюда, брателло, - сказал я, поднимая общепитовский хрусталь, -
патриотизм - это правильная мастырка. Без гона правильная. И без пафоса. - Я
выпил залпом за это славное дело, выдохнул, как учил комбат Елдахов, и
продолжил: - И не виноват патриотизм, что прикрывается им всякая такая
мразь. Не-а, не виноват. Ведь расклады, Гоша, тут известные. Когда ей,
мрази, деться некуда, когда ее после атаса ходи-сюда-родная, тогда и швыряет
она в толпу эти самые понты свои козырные: "Не тронь меня - я патриотична!"
Ну и при чем тут патриотизм?
- Не понял, - напрягся Гоша. Я усмехнулся.
- Тормозишь, американец. - И упростил схему: - Ну вот, допустим,
какая-то тварь заявляет, что маму любит. И ты говоришь, что маму любишь. Так
что, выходит - ты тварь?
- При чем тут мама?
- Вот и я спрашиваю: "при чем"?
- Всё сказал?
- Всё... Вообще-то не всё. Понимаешь, Гоша, есть абсолютные в этом мире
вещи, ценность которых сомнению не подлежит и инфляции не поддается. Поэтому
выведенная на красные флажки мразь и стремится сбежать в этот заповедник.
Вот как, собственно, эту фразу избитую понимать-то нужно. А не выворачивать
ее всё время наизнанку.
- Умный, да? Патриот, да? Ну-ну. Всё равно... Всё равно Россия ваша -
страна рабов! - сорвался, словно кабыздох с цепи, Гоша. - И вы все здесь
рабы!
- А ты, стало быть, беглый раб? Так, что ли?
- Я...
Гошка задохнулся от возмущения. В этот момент вернулся с коновязи
Серега и спросил, отодвигая стул:
- И что за шум, братва?
- Да Гоша вот опять кошмарит, говорит, что мы с тобой рабы, - сдал я с
потрохами блудного сына. Западло, конечно, но он сам нарвался.
- Кто-кто? Мы?! - не поверил Серега в такие слишком уж обидные
предъявы. - Эй, Магоша! Ты чего? Ты снова за свое, за старое?
- Ра-бы, - уперся рогом американец и уставился на Серегу.
Я не знаю людей, которые могли бы долго выдерживать Серегин взгляд. Нет
таких людей. Никто не в состоянии вынести вбивания гвоздя между глаз. Гоша
не был исключением. Потупился через две с половиной секунды и отвернулся.
- Вставайте, уходим, - сказал, а если быть точнее, приказал Серега. И,
стянув свой пиджак со спинки стула, дал понять, что продолжения банкета не
будет.