"Юрий Сергеев. Осенний маршрут (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Засветлела обсыпавшаяся чаща. И вот-вот закружит, заметёт снежная
сутемь, повалится кедровый стланик в ноги белому царю Морозу и выпросит таки
пуховое одеяло до весны...
У ручья натянута палатка. Горит костёр, ветер разносит искры.
Неопределённых лет, маленький и сухой, в старенькой куртке из шинельного
сукна, эвенк Николай шаманит над чаем.
Став на колени, жмурясь от едучего дыма, он достал из-за пазухи кожаный
мешочек, расколупал ногтем узел н вытряхнул на ладонь горсть тёмной заварки.
Порылся в бездонном кармане охотничьей куртки. Скуластое лицо расплылось в
довольной улыбке, прикрылись косые щелки глаз. "Нашёл!"
С трудом вытащил провалившиеся в дырку два кусочка сахара, подул на них
и бросил вместе с чаем в кипяток. Подождав малость, добавил пахучей сухой
травы из камусного мешочка и снял чайник с огня. Из-под его прокопчённой
крышки пузырилась коричневая пена, шипела и таяла светлым паром.
Отбросив обычную сдержанность, Николай засуетился, поспешно вскрыл
банку сухого молока. Запрокинув голову, тряхнул её над открытым ртом. С
наслаждением жевнул липнувший к нёбу порошок.
Чайник притягивал запахом напревшей, духмяной заварки. Он не выдержал и
налил в кружку ароматной бурой жидкости, попробовал на вкус, закрыв глаза,
покачал довольно головой и остатки плеснул в костёр Духу огня.
Виктор сидит на валежнике и что-то записывает в блокнот. За время
похода у него пробилась кудрявая тёмно-русая бородка и стал он выглядеть
старше своих тридцати трёх дет.
Обветшалая и вылинявшая штормовка с порванным капюшоном, болотные
сапоги сорок шестого размера под шерстяные портянки и полевая, вытертая до
белизны сумка дополняют его начальственность и солидность.
Лицо - крупное, с выжженными солнцем бровями, с тонкой горбинкой нос и
длинные, отросшие за лето волосы. Зажав травинку уголком рта, начальник и
единственный исполнитель небольшого отряда изыскателей внимательно
просматривает карту, делает на ней пометки и условные знаки.
Из правого кармашка куртки торчит чубук трубки, такой же, как у кумира
всех геологов Олега Куваева. Следит краем глаза Козьмин за проводником,
пишет, считает.
Огрызок карандаша и белая бумага мало подходят к жилистым пальцам в
глубоких царапинах, прокопчённым у костров и корявым от постоянной работы.
Вернулся с охоты второй проводник, Степан. Он привёл оленей и бросил у
костра пару жирных уток-шилохвостей. В его унтах хлюпает вода, маленькое,
совсем детское лицо вымазало в болотной жиже.
В щелках раскосых глаз ещё не успокоился охотничий азарт. Паренёк
привязал оленей к деревьям, подошёл сбросил унты, вылил из них воду и
повесил их подсохнуть на колышки у костра, вверх подошвами. От унтов густо
повалил пар. Налил себе чай в кружку и присел у огня.
- Где добыл? - спросил Виктор, разглядывая дичь.
- На озере много сидело, полз к ним долго по мари, два раза успел из
"тозовки" стрельнуть, улетели...
Николай быстро ободрал уток, сняв перо вместе со шкурками, бросил тушки
в небольшой котёл. Вода заиграла золотыми монетками жира, запенилась,
закипела. Пока варилась дичь, разлил густой чай по кружкам. Завтракали
быстро и молча.
Хлеб давно кончился, макали в суп рыжие сухари, пили из чашек густой и