"Иннокентий Сергеев. Галатея (цикл: Oraculum Lilibaeum)" - читать интересную книгу автора

Мы вышли из кино, и она сказала: "Посмотри, какая благодать!"
Всё излучало солнце, с моря лёгкий струился ветер, и жасмины трогали
его ладонями.
- Да,- согласился я, доставая сигарету.- Это и есть Бог.
Или ты предпочитаешь заученное бормотанье в отведённые часы в
отмеренном количестве?
- О чём это ты?- удивилась она.
Это по поводу нашего разговора там, у церкви.
- А. Но я же без всякой связи.
Я начал было развивать свою мысль, но она уже вспоминала фильм, заново
переживая все сцены.
Она подражает голосам, смеётся над шутками. Она напевает мелодию, я
хватаю её, и мы начинаем танцевать прямо посреди тротуара.
А дома, вековые крепости в надвинутых на брови карнизов крышах, дряхлых
шлемах с присохшим голубиным помётом, привычно готовятся к затемнению, и
если бы они могли, они, наверное, покрутили бы пальцем у виска, показывая
друг другу на нас. Поглядите на чокнутых!
Если бы у них были руки.
Шелест листвы.

Она исчезает, она возникает снова, вручает мне мороженое. Леденящий
язык вкус миндаля, зелёный бутон в вафельной хрустящей чашечке. Я думаю о
монахинях, танцующих блюз на монастырском дворе, она говорит: "Леди Дэй
была очаровательна". Я говорю: "Как на качелях". Она прячется, возникает
снова, я думаю о донгеновской танцовщице, гуляющей в окружении хрустальных
павлинов в лиловых садах семивратной столицы, седьмая дверь - тишина.
Сказать о ней, значит, убить её. Названное дао... насмешливая графика
рисунка-иероглифа, а мы всё ищем наш первоязык. Нельзя сказать о тишине,
не погубив её, и Лао Цзы был прав, так значит, всё так просто, и она
права, и леди Дэй была очаровательна, и прав был Эврипид, сказавший, что
вода...
- Какой смешной у тебя вид,- радостно сообщает она.
Ты так старательно водишь мороженым по подбородку, как будто надумал им
побриться.
Она протягивает мне платок, невесомый в пальцах, кремовый рисунок,
пахнущий её духами... летний вечер... край занавеса приподнят сквозняком.
Складки чёрного бархата, волны, и где-то на краю мыса в жаростойком
бронзовом ореоле маяк, призрак Александрии, который станет звездой в ночи.
Слова перекатываются как жемчужины на фарфоровом блюде, кто разгадает его
рисунок?
Кто разгадает их тайну...

Она распахнула окно настежь и, отпрянув назад, в комнату, оборачивается
ко мне: "Ну иди же!"
Я подхожу и сажусь на подоконник. Она подсаживается рядышком.
Откинувшись, она тянется заглянуть в небо. Сверху вниз.
- Как ты думаешь, люди встречаются на небесах?
- Ничего не скажешь, умеешь ты придумывать вопросы.
Какую сферу этого вопроса ты предпочитаешь?