"Иннокентий Сергеев. Галатея (цикл: Oraculum Lilibaeum)" - читать интересную книгу автора

Огонёк вспыхнувшей в глубине двора сигареты.

Тишина.
Этот же двор. Всё залито солнцем, только в проходе под аркой тень.
Раннее утро.
В одном месте брусчатка немного просела. Тёмная лужа.
Открылась и захлопнулась дверь в глубине дома. Кто-то легко сбегает
вниз по деревянной лестнице подъезда - стук каблучков по ступеням. Сейчас
она выбежит сюда...
Выбеленная стена, увитая плющом. По листьям пробегает трепет от ветерка.
Звякнул звонок велосипеда.

Солнце на умытых дождём окнах.

За окном улица.
Тюль занавески приподнимается порывом сквозняка, и дым от сигареты
относит к моему лицу, развеивает.
И опадает.
Моя рука на подлокотнике шезлонга.
Лида.
Она стоит у окна спиной к зеркалу, и я вижу её волосы, собранные на
затылке.
Она смотрит на меня, но тут же отводит глаза и отворачивается к окну.
Я смотрю в зеркало на её профиль.
Тюль, взметнувшись на сквозняке, на секунду-другую скрывает его.
Опадает.
Она смотрит куда-то вдаль перед собой.
Я выдыхаю дым, и он красиво повисает облачком посреди комнаты, медленно
движется в сторону от окна.
Она опускает руки, дотронулась пальцами до подоконника.
- Я прекрасно понимаю тебя,- говорит она.- Ты не хочешь брать на себя
ответственность, поэтому ты пришёл и сообщил мне об этом, ведь это самое
простое. И безопасное. И знаешь, ты по-своему прав.
- Промолчать было бы всё равно что солгать,- говорю я.
- Сказать правду - самое простое. Солгав, ты принял бы на себя
ответственность.
Резко повернувшись, она смотрит мне в глаза. Я выдерживаю её взгляд.
- Когда ты шёл сюда, ты продумывал свои слова, да? Да? И наверное,
просчитывал, как я отреагирую?
-

........................................................................Да.
Она легонько кивает, не отводя глаз.
Отвернулась.
Задумчиво потупившись, отходит от окна в комнату.
Снова подходит к окну.
Я уже потушил сигарету, и воздух прозрачен.
Она говорит ровным негромким голосом, немного усталым.
- Со мной уже было такое - когда мне казалось, что мир больше не может
оставаться таким, каким он был до этого дня, и никто больше не имеет права