"Иннокентий Сергеев. Одна и та же (Единственная)" - читать интересную книгу автора

Теперь он приходит, чтобы услышать её снова. И снова.
Я подарил ему кассету с записью, и он, поблагодарив меня, взял, но
продолжает приходить на мои концерты.
Потом мы частенько пьём вместе.
Он вовсе не сумасшедший.
Ему двадцать шесть лет, он директор фирмы. Не женат, потому что нельзя
жениться на правде, как нельзя жениться на лете или море, и наверное,
нельзя жениться на своей любви.
Хотя, я бы не выдержал.
У меня не хватило бы сил удержаться от соблазна познакомиться с ней,
зайти в её гримёрную после спектакля или, поджидая её на улице, встретить
её и представиться, и снова придти, и наконец, познакомиться ближе.
Даже зная, что всё это заведомо ложь, я бы не удержался.
Впрочем, не знаю. Может быть, я такой же, и потому только он и рассказал
мне всё это.
И вот он сидит за столиком напротив меня, и мы напиваемся наперегонки,
хотя я уже напился, пока пел, а он, должно быть, был пьян ещё до концерта.
Теперь его правда воплотилась в моей нехитрой песне, под которую иногда
даже танцуют. И уже даже неважно, хорошо или плохо я это сделал - у него
просто нет другой правды. Ему не с чем сравнивать, потому что всё
остальное - ложь.
Но когда-нибудь кончится и это, и что он будет делать тогда?
Сегодня мы не думаем об этом - сегодня у нас есть одна правда на двоих, а
завтра...
Сколько людей прошло мимо меня вот так, во тьме? Неужели, одна из них,
могла пройти ты?
Нет! Тебя просто ещё не было.
Это его трагедия.
Я, наверное, поступил бы иначе, не знаю, не знаю!.. Это его роль.
Его не могло быть на сцене, а её не могло быть рядом с ним в зрительном
зале или на улице, или в вагоне метро, или за столом с бокалом шампанского
при свечах.
Или здесь, третьей за нашим столиком.
Это его правда.
И не моё дело судить, прав ли я.

. . .

Свечи, которые мы зажигаем - огоньки лампад во тьме северной ночи.
Праздник - это всегда чьи-нибудь похороны или чьи-нибудь поминки.
Пассажиры поезда, случайные попутчики, в одно мгновение станут
соучастниками убийства, если кто-нибудь бросится под колёса на рельсы. И
неважно, почему он поступил так, и чья в том вина, и может ли вина, как и
горе, быть общей.
И неважно, назвать ли это случаем или судьбой. Есть люди, которые верят в
случай, и есть люди, которые верят в судьбу, а я пою за них всех, и сам
уже не знаю, как именно думаю я. У меня нет принципов и, наверное, нет
убеждений.
И может быть, нет меня самого, и только эти трепетные огоньки свечей во
тьме космической ночи.