"Слава Сергеев. История моего безделья" - читать интересную книгу автора

в году я (мы, вы - но не они) проводим в непрерывной дороге на работу, но
если бы - в дороге. В закупоренном вагоне, в набитом троллейбусе, идущем
(или бредущем) по кругу, по кольцу, по маршруту, в подземелье или наверху,
привязанные за ноги и усы, глядя на пляшущих за окнами резиновых змей, на
снег (яркое солнце) за стеклами и друг на друга.
- Кстати, почему эти гляделки, почему у вас в метро все друг на друга
смотрят? - спросил меня однажды знакомый иностранец. - И на эскалаторе...Эти
отрешенные взгляды...
Спуск/подъем в/из чистилища/?..
Где-то в институтском курсе физики остался ускоритель элементарных
частиц - знаменитый синхрофазотрон, гонявший эти самые частицы по кругу.
Может быть, московское метро - такой гигантский синхрофазотрон, когда-то
изобретенный всемогущим КГБ или ЦК?.. Что происходило с частицами, я забыл.
То ли они становятся атомами, обретая на бегу массу и плоть, то ли,
наоборот, исчезают, превращаются в волны, в тени, в предполагаемое место,
где они должны быть...
Я не ставлю восклицательных знаков. Я снова говорю тихо. Я просто
перечисляю.
Тряска. Духота. Пыль. Усталые лица. Толпа. Запах немытых тел. Встречный
эскалатор и смотрящие друг на друга люди. Страх... Озабоченность.
Отрешенность. Отчаяние.

5. Продолжение: печаль свою сопровождая

Какни странно, я почти не помню первые, золотые, осенние месяцы моей
новой работы. Помню только, что в самый первый день так плотно сидел за
столом, листая выданныемне "для ознакомления" научные книги, что молодой
(впрочем, мне тогда казалось немыслимо старой - 30 лет!..) сотруднице Любе
пришлось сказать мне, что, мол, начался обед - пойди проветрись...
- Я подумала: какой серьезный мальчик, - рассказывала потом она.
Бедная, и не она одна. Первые дни все былимной довольны. Даже
заместитель заведующего (сам был в отпуске), видимо, немного успокоился на
мой счет. Я часами примерно читал книгу о новых методах поисков полезных
ископаемых. Волк нацепил овечью шкуру и мирно щипал травку среди овечек и
одуванчиков. Уже не только Люба, но и другие женщины в лаборатории говорили
мне:
- Ты что такой бледный? Пойди погуляй. Мы в хорошую погоду всегда
гуляем между корпусами.
Но я не соглашался "погулять". Решимость повторить путь Т.С. Элиота
была еще крепка. Я твердо решил скрыть свое истинное лицо, во всяком случае,
до времени.
Кроме того, озабоченные моими гуманитарно-тунеядческими настроениями
родители устроили мне встречу с одним поэтом-кандидатом наук, работавшим у
них в институте, и он очень убедительно расписалмне прелести фундамента
(имелась в виду служба) и земли под ногами (кажется, диссертация или
кандидатский оклад), и некоторое время я был впечатлен его примером - у
кандидата в активе, кроме диссертации и автомобиля "жигули", была пусть
маленькая, но своя подборка стихов в "Дне поэзии" и две (две!)
самостоятельных публикации в журнале "Сибирские огни"...
Впрочем, решимости моей хватило ненадолго, где-то на месяц. Я даже не