"Слава Сергеев. Я ваш Тургенев" - читать интересную книгу автора

Я сказал, что нет.
- Вот видите. А зачем говорите?
Помолчав, он заметил, что вообще ислам и православие чем-то похожи друг
на друга. Ведь и та и другая религия отказываются от индивидуальности, и та
и другая предназначены для масс (в отличие от католиков и протестантов,
нацеленных на индивидуальность) и что России, наверное, пойдет
теократическое государство на манер Саудовской Аравии или даже, скорее,
Ирана.
Тут нам принесли горячее. Поскольку я опоздал, он заказал его без меня.
В виде горячего подали нюрнбергские колбаски (nuernberg sausages, 380
руб., - так было написано в меню), и я не мог не заметить, что название
блюда удивительно подходит к нашему разговору. Это что - специально?
Он удивился: чем подходит?
Nuernberg sausages оказались вкусными, и беседа на время смягчилась. Мы
почему-то вспомнили его ранние сочинения (он в прошлом много писал о джазе),
и он сказал, что сто лет уже не был ни в "Синей птице", ни в "Форте".[5] Про
"Синюю птицу" он даже не знает, существует ли она. Кажется, да. Он был на
юбилее Козлова, саксофониста, полгода назад, с тех пор нигде. И не тянет.
Неинтересно. Все очень постарели, а у Козлова недавно был инфаркт, вы
слышали? Я не слышал.
- Что неинтересно? Джаз?
- Все неинтересно. Концерты, кино. Культура.
- Вот тебе и на.
- Да. Вот лет через двадцать здесь будет действительно интересно.
Я хотел сказать, что мы с ним уже почти двадцать лет обсуждаем одно и
то же, и все вокруг, внешне меняясь радикально, принципиально почти не
меняется, но сдержался. Я решил, что это будет косвенным намеком на его
возраст, а это невежливо.
Вместо этого мы немного поговорили о любви немцев к sausages и вообще
мясу, затронули особенности русской кухни - все же более вегетарианской по
сравнению с немецкой (грибочки, капуста, огурчики), а потом я сказал, что
был на хорошей выставке - советские кинозвезды 1970-х. В новом выставочном
комплексе на "Курской". Советую. Они все удивительно красивы и... печальны.
Для меня это было неожиданно. Я ожидал увидеть прошлогодний снег, а увидел
скромное обаяние буржуазии 1970-х годов. Может быть, потому, что там все
молодые? Молодые Михалков, Гафт, Глаголева. Помните ее в "Четверг и больше
никогда"? Замечательный фильм. Он покачал головой: я не люблю совка. Он не
вызывает у меня ностальгии и не кажется мне прикольным, как вашему
поколению. Все эти "звезды" были в партии, а про Михалковых даже говорить
смешно. Но главное, что на это все у меня нет времени. На что есть? Время
есть на жизнь, на любимых людей, на литературу. Все.
- Понимаете, - сказал он, глядя в окно, за которым шли две молодые
девушки в красивых, обтягивающих фигуру джинсах, - я грущу о конечности
жизни. У Аксенова проблемы с сердцем, ваш любимый Пригов в больнице, вы
слышали? Тоже сердце. Мы все стареем, понимаете? Политика - это все ерунда,
чепуха, по сравнению с этим. Жизнь конечна и плохо кончается, вот что меня
печалит больше всего. Наверное, моей религиозности не хватает это принять...
- Знаете, - сказал он чуть погодя, - вы мне говорите о похолодании уже
лет пять, да? Ну что, где ваше "похолодание", в чем оно выражается? Разве
начали сажать? Кого-нибудь, кроме Ходорковского, посадили? Нет.