"Слава Сергеев. Я ваш Тургенев" - читать интересную книгу автора

просит: уберите, пожалуйста, собаку, я собак боюсь", - она смеется и,
увидев, что я смотрю на нее, поправляет волосы.
Как быть счастливым? - думаю я. Он прав, политика - это ерунда, он не
прав, что все нормально, но так или иначе все образуется, не может не
образоваться, не должно, этот торговый центр и стеклянные лифты рано или
поздно вытеснят или сделают другими "новости" государственных телеканалов и
все, что с ними связано. А вот про... счастье, про то, что он постарел, а я,
как это ни не хочется признавать, стал взрослым человеком, политэкономия
молчит... Еще я подумал, что он невольно все-таки стал в чем-то моим
учителем. Хотя бы от противного, он учит меня тому, чего делать не надо, а
вот что надо - не говорит, как ни бейся. Я даже засмеялся этой мысли, и
подруги за соседним столиком посмотрели на меня с интересом.
- Это я сам с собой, - сказал я. Они переглянулись и прыснули.
Девочка-официантка принесла за мой столик декоративную свечку в
стеклянном сосуде, похожем на протянутую ладонь. Огонек красиво отражался на
стенках и качался под ветром из больших кондиционеров при входе в торговый
центр. Я заказал еще кофе и один средний scotch, прямо как герои его
любимого Грэма Грина. Мужчина за столиком в углу развернул газету. "Григорий
Явлинский считает, что на будущих выборах главным противником Яблока станет
СПС", - прочитал я заголовок. Ну и как оставаться либералом в таких
условиях? Вспомнил, как недавно слышал по радио, что день рождения известной
правозащитницы Людмилы Алексеевой, прошедшей через советские лагеря,
праздновали в ресторане гостиницы "Космос", пафосном месте, где в прежние
времена тусовались лишь иностранцы, ГБ и валютные проститутки. Еще раз
подумал, что, конечно, многое изменилось за последние двадцать лет, он прав,
но некоторые изменения носят такой странный, двусмысленный характер, что
трудно удержаться от удивленной или иронической улыбки. (Или просто грустно
пожать плечами.)
С другой стороны, где известному человеку праздновать свой день
рождения, по-прежнему на кухне, что ли?..
Рядом с Явлинским было помещено большое цветное фото из Рангуна:
маленькие, черноволосые полицейские в хаки, в касках и со щитами дубинками
разгоняют демонстрацию буддийских монахов и студентов. Я отхлебнул свой
scotch, посмотрел на ряды разноцветных бутылок в баре. Подумал, что все это
точно напоминает Грина или Хемингуэя. Я только не мог понять, с кем мне себя
ассоциировать - с иностранным журналистом, тихим приезжим, влюбленным в
местную красавицу; владельцем небольшого отеля в стране третьего мира, где
недавно произошел военный переворот; добровольцем, вернувшимся в Париж или
Америку из Испании, или все это давно устарело и я просто московский
мальчик, неожиданно для окружающих и себя самого в 2000-е годы ставший
писателем?
Интересно, мог бы быть такой персонаж у Грина? И кто тогда он на этих
ролях?
Молодая женщина за соседним столиком уже совершенно отчетливо
улыбнулась.

Примечания

1