"Слава Сергеев. Я ваш Тургенев" - читать интересную книгу автора

обнаруживается стол, снимаю.
- Вы же за городом живете, - сказал я. - Ходите каждый день босиком.
Хотя бы по полчаса. Говорят, полезно. Сухая трава, зарядка для ног.
Он махнул рукой:
- Не буду я ничего делать... Никогда не делал и сейчас не буду. Вы,
видимо, общаетесь не со мной, а с каким-то другим человеком, иначе никогда
бы не предложили мне это. Мне 62 года, С., начинать сейчас заниматься
зарядкой смешно. Вот ваши пидоры в этих модных кофейнях, которые вы так
любите посещать, пусть они и занимаются зарядкой...
Он посмотрел на часы: пошли? Попросил счет. Мне стало тревожно и
грустно, и я подумал, что, пожалуй, его кокетство на тему "я больной и
старый" постепенно становится правдой, увы. Мне захотелось как-то помочь
ему, что-то сделать для него, но я подумал, что, если предложить, он еще и
обидится, пожалуй.
Машина на этот раз была тоже черной, черный "мерин", как сейчас
говорят, с новомодными круглыми глазами. Шофер, по-моему, был тот же, что и
два года назад, - Валерий Иванович. Мне показалось, что Валерий Иванович
смотрит на меня с большим уважением, чем обычно, и я немного удивился этому.
С чего бы? Может быть, он помнит, как я его отпустил тогда, у ЦДЛ? Не ожидал
этого? Или наш герой рассказал ему о моих недавних успехах? (Незадолго до
нашей встречи у меня вышла книга.) Я вспомнил, что Н. Н. говорил о пролах, и
отказался от дальнейших размышлений на эту тему. Хотя, возможно, шофер - это
уже не прол, в заключение подумал я. Если следовать этой линии размышлений,
постоянный шофер - это "дядька" из "Капитанской дочки" или даже Максим
Максимыч вышеупомянутого Лермонтова. Ну, не совсем Максим Максимыч, но без
десяти минут... Я запоздало вспомнил, что у моего деда когда-то тоже был
личный шофер, который иногда возил нас по всяким бытовым надобностям: на
вокзал, по врачам или в гости.
И то ли под влиянием выпитого, то ли от езды на хорошей машине ваш
покорный слуга неожиданно пришел в неплохое расположение духа. Я подумал,
что это что-то новое в практике наших встреч за последние годы, и удивился.
И самое главное, ведь Н. Н. не говорил ничего нового, все то же и те же -
начнешь записывать, станет грустно, это - мягко говоря, а говоря
по-честному - обалдеешь от любой сентенции, одни "не бывающие мирными
чеченцы" чего стоят, но вот, пожалуйста. Домой не хотелось, я попросил меня
высадить у нового торгового центра на Дорогомиловской и, попрощавшись,
пообещав созвониться с нашим героем, зашел внутрь.
Я сел за столиком в кафе у эскалатора, заказал кофе и стал смотреть на
бесшумно ходящие вверх-вниз по этажам прозрачные лифты. Я вспомнил тоскливую
площадь-пустырь у Киевского вокзала, на месте которой возвели этот центр, и
подумал, что его могли бы все же построить в стиле окружающих зданий, а не
втыкать, как морковку в грядку, не обращая внимания ни на кого и ни на что;
и подумал, что все-таки за время нашего знакомства произошло много разных
изменений и если теперь попытаться все это сломать или свести на нет, страна
просто исчезнет, как говорят механики - сорвется резьба. Я подумал, что это
плохое утешение, про резьбу, но все же лучше, чем ничего.
За соседним столиком симпатичная молодая женщина рассказывала подруге,
как ее в подъезде пытались взять в понятые. Какая-то дурацкая бытовая
история. Стали звонить в дверь, она по рассеянности открыла, собака
выскочила на площадку и прижала милиционера к стенке. "А он испугался,