"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастье (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

гудроном, всю чисто... - не спеша отвечал Фома в промежутках между
затяжками.
- Лодка крепкая, - добавила Федосья.
- А четверых-то подымет? - снова справился жених.
- Семерых подымет, не токма четверых, - самодовольно ответил Фома.
- Ну, и потонешь, эка штука! Невидаль какая... муж! - протянула Мотя.
- Муж-то, может, и не потонет, а вот как жена, - засмеялся чиновник.
- Жена-a! Подумаешь! Жена тебе не рожена, а теща в пеленках! - И Мотя
снова ударила его веткой.
Никишка видел, как они уселись в лодку, причем жених Моти все пробовал,
крепки ли сиденья и нет ли щелей в бортах, а подвыпивший Фома с Мотей над
ним смеялись.
Фома стал на корме, отпихнулся от берега и повернул лодку.
Серая, большая, некрашеная лодка, грузно усевшись в воду, покачнулась и
повернулась лениво, точно не хотела уходить от берега. Борта ее подымались
над водой вершка на два, и жених снова опасливо заговорил:
- Какое там семерых, она и четверых едва держит.
- И то правда, - поддерживала Федосья. - Вы уж сидите-то поскромнее.
Мотя звонко рассмеялась и, шутя, начала раскачивать лодку из стороны в
сторону.
- Ну ты, озорница! - прикрикнула на нее Федосья.
Никишка смотрел на них завистливыми глазами. "Небось, обо мне и не
вспомнил никто, и повесься я сейчас на дубу, скажут: хорошо сделал".
Широкая река была спокойна; по ее темной спине скользили розовые
отблески зари. На другом берегу подымалась темная зелень сплошного дубового
леса. Красным, ярким пятном на медленно движущейся лодке выделялась стоячая
фигура Фомы; из-за него блестели серебряные погоны жениха Моти и белела ее
кофточка, и до Никишки долетал с реки ее визг и смех.
Они были уже на середине, когда случилось что-то непонятное, страшное,
жестокое и совершенно ненужное.
Мотя шалила. Она зачерпнула рукой воды и плеснула в лицо жениха. Тот не
хотел остаться в долгу, он тоже наклонился зачерпнуть воды, но не соразмерил
силы. Низко сидевшая лодка накренилась, опустилась левым бортом в реку, и
широким каскадом в нее хлынула желтая вода.
Федосья испуганно взвизгнула и всем тяжелым телом инстинктивно
бросилась вправо. Правый борт так же, как и левый, ушел в воду.
Еще не успел никто опомниться, как лодка, наполовину полная водою,
стала тихо опускаться под ними.
Выбежавший из-за кустов Никишка, испуганно расширив глаза и застыв на
берегу от ужаса, смотрел, как они тонули.
Женщины не умели плавать, и громкий беспомощный крик их двойным потоком
ворвался в дремавший воздух.
Но кругом все было тихо.
Так же темно-зеленой неподвижной стеной стоял дубовый лес на той
стороне, так же спокойно протянулись над водой длинные корявые сучья на
этой; так же, свесив узкие листья, любовался собой в воде камыш; сияла заря,
розовели весело тучки, и на середине реки небольшая кучка людей тонула.
Быстро намокшая одежда давила их и тащила вниз; от беспорядочной возни их на
поверхности в разные стороны тихо покатились грядками мелкие круглые волны:
точно улыбнулась насмешливо река.