"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастье (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Красная кумачовая рубаха Фомы почернела от воды и надулась пузырем, а
кудлатая голова отчаянно вертелась из стороны в сторону, в такт неуклюже
высовывавшимся из воды рукам.
Федосья барахталась и кричала: "Спасите, батюшки!" Потом над водой
осталась только ее голова с упавшим на шею платком, и вместо слов в воздухе
над самой водой стенало одно захлебывающееся, замирающее: "А-а-а!.."
Потом и голова скрылась под водою.
Никишка видел уже теперь только два пятна: одно впереди, черное с белым
- это жених Моти, обхватив ее поперек левой рукой, греб правой, а сзади него
другое пятно, темное, мелькающее над водой, - это отчим.
Ему было страшно жаль их, и он метался по берегу и кричал. Но он знал,
что не поможет и что кругом никого нет, и дрожал всем своим худым телом и от
жалости, и от страха, и от бессилия помочь.
- Никишка! Родной! - донесся вдруг до него сдавленный хриплый голос
Фомы.
Он уже выбился из сил: тяжелые новые сапоги, в которых он вздумал
пощеголять ради помолвки, сковывали его ноги; руки сводило судорогой.
Никишка вздрогнул и прыгнул с берега в воду. С детства он боялся воды и
плавать не умел. Прыгая в воду, он знал, что никому и ничем не поможет, но
стоять на берегу в то время, когда тонут его родные, близкие ему люди,
стоять и только смотреть - было невыносимо. Никишка бросился даже вплавь,
часто и ненужно болтая ногами; но в двух шагах от берега дно переходило в
обрыв. Он хотел стать здесь, но окунулся с головой. Испуганный и дрожащий,
кое-как докарабкался он до мелкого места и, тяжело отдуваясь, стал.
Головы отчима не было видно.
Шагах в двадцати медленно и тяжело плыл жених Моти.
Ее голова с бледным, чем-то обрезанным, мокрым лицом и закрытыми
глазами безжизненно кивала при каждом его взмахе, и он молча греб правой
рукой, ежесекундно выплевывая воду.
- Скорей, скорей! Еще немножко осталось, - сквозь слезы кричал ему
Никишка, но он уже захлебывался и опустился глубже.
Никишка видел, как силился он оторвать рукой обхватившие его за шею и
окостеневшие руки Моти, но не мог.
- Как же это? Господи! - кричал на берегу Никишка.
Он видел, как отчаянно билось над водой тело жениха Моти и потом
торжественно и тихо опустилось на дно вместе с ней.
По реке поплыло несколько белых пузырей, и, спокойная, она по-прежнему
уходила куда-то вдаль, а камыши у берега по-прежнему любовались в ней своим
отражением.
По лицу Никишки текли слезы и останавливались в серых впадинах щек.
Он никак не мог обнять и понять всего, что случилось сейчас перед его
глазами.
Он стоял и широкими глазами все смотрел туда, где исчезли все, так
недавно еще веселые, полные жизни люди. Но там плавала только грязная тряпка
с самовара и фуражка Фомы да торчал угол высунувшейся лодки.
Никишка закрестился испуганно и часто и, забыв свою хворь, обдирая
локти о кусты, опрометью бросился за версту через лес к монастырю.


VIII