"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Дифтерит (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

мою жизнь опасались... После, помню, и на экзаменах провалился, и жениться
пришлось случайно, и дети пошли, и от мест отказывали - никогда такого
отчаянья не было... Все равно, думаю, - случай, и любопытно даже бывало
иногда судьбу пытать, а ну-ка, посмотрим, что выйдет.
- Дураком ты всегда был, и философия твоя дурацкая, - буркнул Модест
Гаврилович и встал с дивана. - То судьба, то случай. Не должно быть ни
судьбы, ни случая, никакой этой ерунды не должно быть - все должно быть
ясно! Есть следствие - значит, должна быть причина, и больше ничего... Твой
умный курский человек убился оттого, что на улице было темно; темно было
оттого, что не было фонаря; фонаря не было оттого, что об этом твой умный
человек не позаботился, - значит, он сам виноват, только и всего... Должен
быть виноватый... Петя умер от дифтерита - виновата наша уездная медицина, у
которой на всю больницу при эпидемии только один флакон сыворотки... Виноват
и сам Петя: не выздоровел без прививки - значит, был слаб... И больше
ничего... Коля должен поправиться в Кане, потому что там подходящий для него
климат... Одним словом, если разрубить полено на четыре части, то и должно
быть только четыре части, а не пять и не шесть... Ужинать хочешь?
Ульяну Иванычу страстно хотелось уехать к себе домой, но не было денег
на дорогу, и никак он не мог решиться выпросить эти деньги у брата.
Ему казалось, что воздух здесь насыщен дифтеритом, что все, что он ест
и пьет, это дифтерит, что сигара, которую он курит, из дифтерита, и он, как
пришибленный, молчал.
- Если хочешь есть, позвони Федосье, а я иду спать, - сказал Модест
Гаврилович и направился к двери.
Его тяжелые шаги отдавались в пустых молчаливых комнатах; вслед за ними
тянулись из двери в дверь зеленоватые густые лучи лампы.
Ульян Иваныч смотрел, как клочьями медленно падал вниз сигарный дым,
вспоминал, как чешка бонна склоняла слово "реки": "рекаёв, рекаям, рекаями",
и думал, что завтра нужно будет уехать домой во что бы то ни стало.


VI

На следующий день вечером пришло письмо из-за границы. Привез его
верховой со станции, до которой было семь верст. Письмо было от сестры
Модеста Гавриловича, Людмилы, поехавшей сопровождать его жену, Елену
Михайловну.
Письмо было спешно написанное, коротенькое, но содержательное:
"Коля вчера умер. Елена страшно потрясена. Доктор не ручается за
благополучный исход. Так как я не знаю, что мне здесь делать, то выезжаю
завтра в Россию с Еленой и телом Коли. И зачем было сюда ехать! Какая
жалость!"
В первое время Модест Гаврилович никак не мог понять, что случилось; он
только почувствовал, как около него будто что-то высоко подскочило,
оглушительно разорвалось и осыпало его снопом ярких брызг и тупыми
осколками. Руки у него задрожали так, что Ульян Иваныч заметил это из
соседней комнаты.
Чернобородый, с волнистой гривой жестких волос, с выпуклым блестящим
лбом и несмеющимися глазами, Модест Гаврилович всегда пугал робкого Ульяна
Иваныча; теперь же он был особенно страшен.