"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Убийство (Стихотворение в прозе)" - читать интересную книгу автора

остановился оглушенный; он не бежал, он стоял и смотрел изумленными глазами,
как снова замахнулся и снова ударил его по голове Пимен. Тогда он упал и
протянул к нему лапы, точно просил пощады, и выл - не выл, а плакал. "В
голос плакал, прямо как человек плачет", - говорил Пимен.
Тогда-то Саша бросился к нему, ухватил его за пиджак руками и кричал:
- Не надо, Пимен, не надо!
Но Пимен бил Барона, зажмурив глаза, бил по голове, по спине, по ногам,
пробовал даже проколоть вилами, но этого уже не мог сделать.
Барон вытянулся и лежал пластом без движения, когда они шли домой. Но,
отойдя шагов двадцать, оглянулся Саша и увидел, как Барон поднял голову и
грустно смотрел им вслед. Этого последнего взгляда Барона Саша не перенес.
- Ухватились панич за голову, - рассказывал Пимен, - и так, как попало,
через бурьян, через ямы бегут и плачут... Прямо, куды зря, бегут и плачут...
Ольга Александровна вспомнила, как в тот же день у нее был такой же
припадок, как у Саши, и отец прикладывал к ее горячей голове полотенце, и
катились капли воды...
Воспоминание выплыло и исчезло, и плавно закачались перед глазами
большая серая лошадь, на ней Саша, уже поручик, в фуражке второго полка с
синим околышем, высокий и стройный, как маслина; а около прыгает, встряхивая
мягкими ушами, воскресший Барон, умный, надежный, с толстыми, сильными
лапами и мохнатым хвостом.
Ярко представлялось, как широкой рысью едет Саша между цветущими
кустами сирени и жасмина; вечереет; вдали туман, немного сыро, и с гор дует
ветер, но Саше тепло... За ним по три в ряд взвод пограничников с винтовками
за плечами, и слышно, как мягко, враздробь бьют о влажную землю лошадиные
копыта. А сбоку проводник-переводчик, китаец в синем балахоне, с черной
косой, болтающейся на его спине, как хвост, при каждом лошадином шаге.
"Быки... это не война, это хорошо..." - думает Ольга Александровна и,
раздвигая кусты пахучей золотой смородины, смотрит через решетку ограды на
улицу.
Улица немощеная - окраина города, зато лес близко. Идет коротконогая
сумасшедшая Татьяна и размахивает на ходу руками: что-то бормочет. На
крыльце дома напротив, у учителя гимназии, сидит нянька с маленькими детьми,
и две свиньи молчаливые и важные выходят из-за угла и останавливаются на
перекрестке.
Солнце село, и нигде нет его колючих лучей. Все спокойно, все в мягкой
пахучей ризе сумерек, глубоко дышит и молчит. И там, откуда должен
показаться муж ее, Семен Иванович, художник, только длинная цепь старых
домов.
Они вместе вышли на этюды, но в лесу встретили знакомых на пикнике, и с
ними она приехала в город, а он остался писать закат.
И опять вырос в ней лес с шаловливой тропинкой, мшистыми дубами,
яркими, как молнии, раскатами зябликов и особым, непередаваемым запахом
прошлогодних листьев, густо устлавших землю. И вспомнилось, как Семен
Иванович растерянно смотрел кругом и говорил:
- Разве это напишешь?.. Нужно звуки передать и запахи передать, а так
разве напишешь?
И задумчиво грыз кисть, а она шутя била его по руке белой от цветов
грушевой веткой...
- Последние вечерние телеграммы!.. Официальные донесения!.. - раздался